proБалет№5 - «ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ», или при чем тут зомби?
Приветствую всех любителей балета на пятом выпуске моего подкаста «проБалет», и сегодняшний выпуск мы с вами сделаем прямо по структуре спектакля, о котором будем говорить. То есть у нас будет и увертюра, и акт первый – где мы поговорим обо всем хорошем, и акт второй – уже критический. А критика здесь необходима – хотя бы для того, чтобы ответить на самый главный вопрос, который терзает не только меня, но и многих любителей балета – почему балет на такую хорошую музыку оказался настолько неоцененным зрителем? Итак, приступим.
Увертюра. Здесь, как и полагается, мы поговорим о музыке.
Балет «Любовь и смерть» - это реально лучшая музыка в новейшей истории азербайджанского балета. Честно, Полад Бюль-Бюль оглы написал не просто хорошую, он написал роскошную балетную музыку, с красивыми запоминающимися мелодиями, осмысленной драматической наполненностью, четкой структурой, необходимой для балетной постановки, вобщем, музыкальный материал, если судить по десятибалльной шкале – десять из десяти, безукоризненная, а главное – невероятно талантливая работа. Мугамы вписаны органично, авторские мелодии из этих мугамов рождаются и развиваются в оригинальные темы персонажей, а все музыкальное полотно рассказывает свою историю понятно даже для неподготовленного слушателя. Я вам так скажу, музыку этого балета можно слушать отдельно от спектакля, и все равно это будет иметь смысл. Вообще, этот балет нашей культуре обошелся в довольно дорогую цену – чтобы его написать, Полад Бюль-Бюльоглы таки ушел с поста министра, ну, наверное потому, что должность и творчество вообще крайне редко уживаются в один исторический период в трудовой книжке. Как результат, мы получили замечательное музыкальное произведение, но потеряли министерство как ведомство – именно после его ухода начался закат минкульта, прекратились гастрольные практики, в общем, культура отдала лучшее из своего управленческого состава в дипломатию, ну, а что дипломатия дала обратно в минкульт, мы с вами видели за последние два года – ничего хорошего, всех неприкаянных и не пристроенных мажоров от бывшего, дореформенного состава МИД, что усугубило и без того нерадостную картину.
Но музыка получилась действительно великолепная! И даже первый акт балета, кстати, этой музыке по своему качеству соответствует. Вот к нему и перейдем!
Акт первый. Вообще, для начала следует сказать, что сейчас на нашей сцене идет вторая редакция этого балета. Первая редакция, в постановке хореографа Векила Усманова, была… ну, мягко выражаясь, неоднозначной. Попытка скрестить бобика с носорогом, а модерн с классикой родила некоего мутанта, и та версия спектакля была очень тяжелой по своей постановочной части, и при этом очень примитивной по семантике. Чтобы исправить ситуацию, пригласили из Екатеринбурга хореографа Надежду Малыгину, которая совершенно логично… в рамках женской логики, конечно же! – решила, что Смерть должна быть женским персонажем. И все заверте… в смысле – заиграло новыми красками! Начнем с того, что сама партия Смерти по своей хореографии это тот самый образчик неоклассики, на который можно равняться.
Я видел эту партию в исполнении Нигяр Ибрагимовой, и скажу вам так, дорогой мой слушатель, исполняя этот образ, Нигяр Ибрагимова сделала что-то невероятное! Она просто разорвала шаблон, когда казалось, что эта утонченная девочка способна лишь на воздушную лирику, нет, дорогие мои, она, что называется, перепрыгнула через себя и свои границы, она выдала со сцены такую Смерть, которую, не побоюсь этого слова, хочется любить! Хотя, если уж быть до конца честным, образ этот следовало бы назвать не «Смертью», а «Коварством». Тогда и спектакль воспринимался бы очень по-шиллеровски, и лейбл «Коварство и любовь», все-таки получше банального дуэта Любви и Смерти, согласитесь.
Дуэты Азера и Бейджан (имена персонажей – то еще железо по стеклу, конечно!) поставлены очень хорошо! А уж исполнены и того лучше – я смотрел спектакль с участием в этих партиях одного из лучших наших любовных дуэтов – Интигама Мамедова и Динары Шириновой! Что по технике, что по воплощению образа все было идеально! Особенно впечатлила сцена первой брачной ночи, и не потому, о чем вы могли бы подумать, не будь вы культурными людьми, конечно, а исключительно из-за красоты, изящества, настоящего, чистого эротизма без малейшего намека на пошлость. Это вообще очень трудно сделать на театральной сцене, но тут справились и хореограф, и артисты.
Нельзя не сказать про Эдварда Аразова, исполнившего партию отца Байджан Огуз хана. Свою партию Эдвард исполнил очень ярко, сильно, артистично и в высшей степени вызывающе доверие ко всему, что он делал, все было прям по-Станиславскому. Не очень, правда, «зашла» хореография сцены, где отец сотоварищи клянутся спасти похищенных кипчаками женщин и Азера – почему было решено, что поза, навязчиво напоминающая позу всадника, с эдакими вытянутыми в напряжении предплечьями, означает клятву? В смысле – догоним на наших огузских конях и накажем? Читалось не то чтобы очень…
Но, к чести постановщика следует сказать, что все прочие массовые сцены первого акта были очень хороши, а уж шуточные дивертисменты вызывали по-настоящему добрую улыбку.
Отдельно отмечу партию Ялынджика - антагонист главного героя, бывший друг, из-за ревности ставший врагом Азеру, в исполнении Сеймура Гадиева был великолепен! Ох, как он ревновал, как он предал, как сыграл брутала, готового ради удовлетворения своей страсти даже на насилие – просто песня… вернее – танец, и очень отменный танец в исполнении очень талантливого что с артистической, что с технической точки зрения, Сеймура! Впрочем, за эту партию следует поклониться хореографу – значит, сумела, смогла нарисовать такой рисунок танца, что при верном исполнении все это читалось, воспринималось и вызывало сопереживание.
А какая прелесть истинно бергмановское визуальное решение финала первого акта с воронами над телами павших в бою воинов! И когда все вороны над телами соединились в одну большую фигуру ворона – вот где была Смерть, как она есть, неприкрытая, не романтизированная, по-настоящему страшная.
Словом, к концу первого акта, уже в антракте, беседуя с театралами, говорили о том, что это реально лучший образец неоклассики на нашей сцене! И что этот спектакль можно и нужно вывозить и показывать! И что непонятно, почему зритель так и не оценил по достоинству такой хороший спектакль, почему он не стал хитом, когда вот все основания для этого есть – и музыка шикарная, и костюмы, и декорации (работу художника следует отметить отдельно, очень сильно!). Но тут раздался звонок, и второй акт ответил на все наши вопросы.
Акт второй. Началось все довольно хорошо – дуэт персонажа, который в либретто значится как Смерть, хотя для себя я назвал его Коварство, и вождь кипчаков в исполнении Самира Самедова, смотрелся – двойная порция качественной «фриковости» вызвала восторг всего зрительного зала. Хотя лично у меня возник таки вопрос – ну почему русские хореографы что в этом спектакле, что в приснопамятных «Половецких плясках», видят в тюркских персонажах и ставят для них в хореографии эту самую «фриковость»? Латентная тюркофобия пробивает? Ну, да ладно, Коварство, которая Смерть, изначально поставлена в этой эстетике, так что вполне допустимо, что хореограф не хотел эклектичности в этом дуэте. Но там дальше нам показали такой трэш, причем именно по эклектике, что все оправдания уже не работали. Впрочем, не будем забегать вперед!
Пока не убили Яланджика, все было все еще супер! Чудесная сцена с восточным танцем «живота», в которой солировала Лейла Нариманидзе – чистый восторг, причем тут не могу опять не сказать о музыке. Полад Бюль-Бюль оглы для этой сцены использовал не арабскую, как, казалось бы, напрашивалось, музыкальную колористику, нет! Для этой сцены он написал музыку именно что турецкую, вернее – ту, которая была принята при дворах османских правителей, выдержанную в ключе турецкого «макама». Все очень оправдано с точки зрения декларированной изначально эстетики тюркского эпоса – напомню, что в основе сюжета лежит ни абы что, а Китаби Деде Коркут, сказания отца нашего Коркута, и музыка эту заявку подтверждала.
Смерть, которая Коварство, очень дивно управляла всем ходом сюжетного действа, логично довела до картины смерти Ялынджика от руки Бейджан… и – все! Хороший балет тут, к сожалению, закончился, и начался тот самый трэш, о котором я упомянул ранее. Сцены скитаний беглянок по степи – о чем это было вообще? Почему так-то? Финальный бой – еще куда ни шло, бледную хореографию видимо и явно подуставшей к концу второго акта постановщицы спасали акробатические импровизации артистов.
Дальше хореограф решил даже не удивить, но в прямом смысле шокировать зрителя эклектикой, и предложил нам посмотреть на свою трактовку… клипа Майкла Джексона «Триллер», но под музыку Полада Бюль-Бюль оглы!? С трудом сдерживаю здесь восклицания с обсценной лексикой, потому что так и рвётся чисто русское – какого Приапа, простите мне мой древнегреческий!? Где, Аполлона ради, вы услышали в музыке Полада Бюль-Бюль оглы – Майкла Джексона? Как у вас это получилось? Что за зомбаки вообще ходили по сцене под управлением Смерти, причем повторяя на весь мир известные движения из клипа «Триллер»? И зачем это было нужно? Вся дивная, такая высококлассная работа хореографа в результате этого, с позволения сказать, эксперимента, накрылась афедроном модернизма, извините меня за мой эллинский!
Потом была дивная, очень хорошая сцена с душами погибших, поставленная красиво. Ну почему нельзя было после гибели героев на поле боя в этой сценой и закончить, а? Но нет, постановщик спектакля не успокоился, видимо, у него, вернее, у нее, открылось второе дыхание, и она решила ни много ни мало… убить саму Смерть! Ээээ…. Зачем? Как? В каком мифе такое было? В какой эпосе, в какой легенде, и кому это вообще нужно?
А потом стало ясно, кому – это нужно совкам! Помните – «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!»? Вот-вот, выросшие на таком концепте уже иначе, видимо, никак не могут, и потому Смерть надо убить, чтобы безо всякой логики, но на максимальном и никому не нужном пафосе сделать… эмм… военно-патриотический финал? Не то, чтобы он так выглядел и читался – ожившие уже зомби, в духе всего худшего что есть у современного «Марвел», зомби убили красавицу-Смерть (боги и музы, простите меня за такую ересь!), и жизнеутверждающе, по новой, сочетали браком Азера и Бейджан. Видимо, то что было в первом акте, был гыз тою, то есть свадьба женской стороны семьи, а теперь нам предложили версию оглан тою, дабы соблюсти все традиции?!
Весь этот затянутый в несколько бессвязных картин финал спектакля можно сказать «слил» весь тот эффект, который задался в начале, словом, начали за здравие, а кончили за упокой, причем упокой самого балета, как ни прискорбно это говорить. Потому что сама задумка действительно – «brilliant», как говорят англичане, но вот с такой, мягко выражаясь, нестабильной реализацией получился «не айс». Сложнейший по своей заявке спектакль получился из-за такого финала очень по-совковому примитивным, хотя изначально, первым актом, была заявка на современный, соответствующий нынешним мировым балетным стандартам формат. Словом, высокий профессионализм и даже, не побоюсь этого слова, гениальность хореографа Малыгиной была перечеркнута ее же рискованным, и неоправдавшимся экспериментом в модерне с последующим, уже ничем не объяснимым скатыванием в банальность соцреализма.
Что еще отметим критически? Во-первых, оркестр. Так нестабильно, так расклеено играть такую хорошую музыку, извините – грех. Стрелы покровителя искусств Аполлона вам в … душу, ну нельзя же так! Целые темы буквально «съедались» и нивелировались. Может, дирижер спектакля Эюб Гулиев и любит оперу – приглашают же его дирижировать ею даже в других странах, но вот балет, кажется, он не любит от слова совсем! Ну, это уже дело вкуса!
А вот технически всю работу провалил световой цех! Концепция световой партитуры спектакля явно выстроена очень профессионально, чувствовалось, что спектакль ставил не просто хореограф, но режиссер из этой профессии – это было заметно. Исполнено – из рук вон плохо! Смены световых режимов не просто запаздывали, их иногда попросту не соблюдали, а солисты порой в самые ответственные моменты оказывались в глухой темноте. Какие-то световые позиции, которые были проставлены, вообще напрочь отсутствовали, что так же не добавляло спектаклю класса.
Впрочем, давайте вспомним, что даже легендарное и каноничное ныне «Лебединое озеро» Чайковского целых два десятка лет правилось и редактировалось, пока не было доведено до состояния, задавшего канон для всего балетного искусства.
Итак, резюмируем, все вышесказанное. Стоит ли идти на этот балет? Однозначно стоит – у нас это по-любому лучшая неоклассика в репертуаре, к тому же, повторяю, музыка этого балета великолепна, и по своей концепции он максимально подходит под стандарты современного балетного искусства. То есть, чтобы увидеть эти стандарты, не обязательно ездить в Лондон – вот он, на нашей сцене, имеет место быть как минимум в размере хронометража первого акта и аж половины второго. И конечно же, ради того, чтобы увидеть Коварство-Смерть и Любовь в исполнении наших великолепных артистов – это удовольствие, в котором настоящий балетоман себе не сможет отказать! Ну, а еще потому, что ходить в театр – это маркер культурного человека! А мы все, так или иначе, хотим им быть, не так ли?
Я же прощаюсь с вами, и до встречи в следующем выпуске подкаста «проБалет»!