proБалет№7 - "НАСИМИ" - боевые суфии и не только
Приветствую всех слушателей подкаста «проБалет» в нашем седьмом выпуске, посвященном такому необычному спектаклю, как «Насими» на музыку великого Фикрета Амирова. Почему этот спектакль необычен, чем именно он выделяется среди иных прочих – мы с вами сегодня и поговорим, а компанию мне при записи этого подкаста составила замечательный человек, очень яркая в прошлом балерина, а ныне – один из лучших балетных хореографов нашей страны, народная артистка Азербайджана – Камилла Гусейнова. Она же – мой соавтор при создании этого балета, так что это будет своего рода беседа двух соавторов.
Для начала давайте поговорим о том, кто же такие суфии, и почему в нашем балете они – боевые. Вообще, на любую тему, связанную с религиозной составляющей, делать балет невероятно сложно, я бы даже сказал – невозможно. В монотеистических религиях танец, он, знаете ли, не приветствуется ни разу и ни в каком виде, а Насими, хоть и известен как поэт, однако даже поэзия его – это продукт его теософии, он был выдающимся суфийским мыслителем, и вся его жизни, деятельность, все его творчество напрямую связано с суфизмом. А это такое очень необычное течение в Исламе, которое со временем было вообще объявлено еретическим, что и привело к гибели самого нашего героя. Впрочем, давайте об этом по порядку.
Корни суфизма восходят к очень интересной личности – был такой современник пророка Мухаммеда, Вейс Уль Карани, подвижник и самый первый в истории дервиш, человек, который приняв Ислам, не принял при этом его канонические ритуалы, молился так, как считал нужным, а не как все остальные, и вообще был известен всякими странностями. При этом сам пророк Мухаммед называл его «одним из лучших среди людей» и даже считал, что молитвы этого Вейс Уля Карани имеют свойство быть лучше услышанными Всевышним. Человек этот в истории остался фигурой весьма мифологизированной и даже мистифицированной – когда он скончался, несколько эмиров выстроили для него усыпальницы, почитая за честь, чтобы такой святой человек был похоронен именно на их землях. Так вот даже после своей смерти Вейс Уль Карани совершил чудо, явив свое тело сразу во всех этих усыпальницах, так что все они, разбросанные по Средней и Малой Азии, являются сегодня как бы действующими суфийскими святынями, которым приписывают различные чудодейственные свойства. Для нашей страны эта историческая фигура имеет еще и особый смысл – есть версия, что он погиб не при Сиффинской битве, это когда войска Али сражались с египетским правителем Муавией, а на землях Азербайджана.
Мистические особенности вообще приписываются суфиям очень часто, в особенности их способности к исцелению больных и… телепортация! Да-да, легенды о том, что суфии могли внезапно исчезать из одного места? а потом возникать в другом, очень далеко, или даже одновременно присутствовать в нескольких удаленных местах, весьма распространены, но именно про Насими этих легенд я не нашел. Зато нашел другое – он обладал невероятной харизмой, даже раз услышавшие его речи люди, которые придерживались полностью противоположного мнения, и даже были последователями других религий, заражались его идеями и становились его верными последователями. Благодаря чему, кстати, он в своих странствиях очень успешно избегал проблем с властями всех земель, а проблемы… ну, они не могли не быть! Надо понимать, что вот этот вот неформализм суфиев, их довольно серьезное свободолюбие, делало их очень популярными среди населения, но при этом же – очень неудобными для любой официальной власти. Ведь любая власть обязательно держится за ритуальность, за форму, и религия в этом деле для любого государства ну просто идеальный инструмент контроля. А суфии этот инструмент как бы выводят из-под власти, ну какому правителю это понравится? Поэтому -то довольно скоро суфиев и начали преследовать, и даже объявили еретиками, а самых видных деятелей подвергали преследованиям и казням. Вот, например, учителя самого Насими, известного мыслителя и поэта Наими, тоже казнили, из-за чего Насими, собственно, и покинул разоренный властями медресе в родной Шемахе и был вынужден отправиться в странствия.
Все это и стало основой для создания балета. Ну ведь согласитесь, что можно показать на сцене про философию? Ее слушать то порой скучно иному неподготовленному человеку, а уж смотреть балет, да еще и о философии – тот еще квест в нашу эпоху динамичного и короткого видео продукта, при этом чем бессмысленнее видеоряд, тем выше вероятность что на нем будут залипать. А хотелось бы, чтобы залипали на нашем балете!
Мне, как драматургу, предстояло решить именно эту задачу – придумать такой сюжет, который хореографу удалось бы максимально эффективно и эффектно показать на сцене балетным языком. Поэтому начали с чего? Правильно, начали с начала, а именно – со школы, с медресе в Шемахе, где юный Насими учится и под руководством наставника Наими постигает науки. Здесь я как драматург использовал мистическую составляющую суфизма – они же прибегали к различным медитативным практикам, и вот уже наш юный Насими во время медитации, которая у суфиев называется «зикр», познает тайны мироздания – ему являются вселенские стихии: Огонь, Вода, Воздух, Земля. Они танцуют с мальчиком, оберегают, растят и воспитывают, рассказывая ему об устройстве Вселенной, с ними он меняется, с ними взрослеет и вот уже предстает перед нами в образе возмужавшего, полного сил молодого мужчины, того, кому еще предстоит стать легендой и приобщиться к Вечности через свои гениальные произведения. Собственно, вот эта самая находка со стихиями и сделала возможным балетное решение истории Насими – тот, кто писал, что в нем вместятся оба мира, но мир его вместить не сможет, тот, кто чувствовал в себе божественное начало, создавшее Вселенную, и выразил это в своей поэзии – как еще можно было выразить его самого в танце, как не через отношения со стихиями, формирующими эту самую Вселенную?
Далее – уже чисто человеческое! В юности все мы считаем, что познавая мир, способны менять его, радикально, здесь и сейчас… Только вот не познав пятый элемент – Любовь, мы способны набедокурить. Об этом пытается предупредить в спектакле юношу его наставник Наими, старый суфий знает, что в устройство мира нельзя вмешиваться бездумно, а главное – инерция будет защищать это устройство, и выразит себя через власть. Юный Насими с наставником, конечно же, не согласен, он обретает своих последователей среди соучеников в медресе, и возникшее движение не может не привлечь внимания властей, а кто у нас власти? Верно, арабский халифат и его ставленники, все те, для кого религия – инструмент управления, и вот уже мы видим реакцию – нападение на медресе, гибель дервишей и самого наставника Наими. Насими выживает, но видит последствия своего упорства, теперь он становится полным противником насилия, и отправляется в странствие, чтобы нести свою истину в мир.
Здесь кстати будет упомянуть о замечательной находке, которую мы с Камиллой Гусейновой показали в нашем балете: а именно, движение, созданное из микса приемов мусульманского направления боевого искусства у-шу и классического балета. Вот об этом уже расскажет и сама Камилла Гусейнова:
Камилла Гусейнова: - Самое сложное было найти это хореографическое решение – уже после обсуждения самой драматургии, либретто, и всей концепции балета, нужно было теперь воплотить это в рисунке танца. Попытки турецких коллег, которые раньше делали эксперименты с суфийскими темами на балетной сцене, воплощались как правило в модерне, моя же задача была реализовать это в академической балетной эстетике. Но, у нас есть для этого великолепная национальная база, которую заложила еще Гамар Алмасзаде, создательница этно-классического балета, где она синтезировала национальную хореографию с классической балетной. В нашем спектакле, в «Насими», в первую очередь это танец стихий – как в первой сцене их появления, так и в течение всего спектакля. Тем паче что музыка великого Амирова – очень дансантная, представляющая собой просто невероятный материал для хореографа по своей танцевальности – насыщенна этническими мотивами, которые просто требуют этой эстетики. Да, синтез должен быть грамотным, оправданным, и я, по своей научной деятельности хорошо знакома с теоретической частью этого направления, и это помогло мне добавить в синтез элементы боевого исламского у-шу. Причем не только в том жесте, о котором ты говоришь, это не только синтез классической «клятвы» с привнесенным элементом отставленного в сторону большого пальца, в сочетании с движением «мягкого защитного блока» от груди и вперед, нет. Я довольно серьезно использовала элементы исламского у-шу в движениях плеч, ног, общей расстановке, это можно очень хорошо увидеть и в монологе Насими, и в его танцевальных действиях с другими участниками, в частности в боевых сценах, когда нападающие на него и его последователей сталкиваются будто с невидимой стеной, которую он устанавливает этим блоком. И даже в его мистической практике, когда он в своих странствиях встречается с воинами, работорговцами, творящими насилие и зло, и обращает их на свой путь мира – эти движения тоже из комплекса движений исламского направления боевого искусства у-шу.
Аждар Улдуз: - Сейчас немного отвлечемся от именно этого спектакля, но должен сказать, что мне, по опыту работы с тобой в других наших спектаклях, очень и очень нравится как ты ставишь боевку, батальные сцены, драки… Да, в «Насими» они весьма условные, в отличие, скажем, от «Джавад Хана» или «Низами», там бои – это чуть ли не натуралистичные драки, с акробатикой, трюками, прям такой чуть ли не голливудский аттракцион на балетной сцене…
Камилла Гусейнова: - Ну, что касается боевых сцен, тут мне очень помогает мой реальный, жизненный опыт… Не то, чтобы самой в жизни приходилось драться, нет, но вот свидетельницей того, как дерутся, становится приходилось и приходиться часто. У меня же дочь с самого малолетнего возраста, уже почти как восемь лет, занимается каратэ, все это происходит под моим наблюдением, я хожу на ее тренировки, на все соревнования, какие могу, поэтому вижу, ну и впитываю как губка, как профессионально и красиво ставится удар, можно сказать, учу всю эту механику движения, а потом уже выдаю все это в своей работе, когда ставлю хореографию боевых сцен. А еще мне очень помогает труппа, наши мальчики…
Аждар Улдуз: - Что, у них тоже серьезный спортивный опыт по боевым видам спорта? Или на самом деле ребята умеют драться, и вот этот вот миф о том, что артсты балета все очень изнеженные – это всего лишь миф?!
Камилла Гусейнова: - Это всего лишь миф. Наши мальчики, если надо, могут серьезно постоять и за себя, и не только за себя. Ну и спортивный опыт у многих из них есть, причем в акробатике, в спортивной гимнастике, и все это очень и очень серьезно помогает при постановке трюков в тех же боевых сценах. Наши ребята знают, и как правильно ударить, и как правильно уклониться от удара, и как прыгнуть, и как упасть, и могут выполнять довольно сложные трюки. Что, кстати, в современном балете очень важно. Сегодня акробатику включают в ряд обязательных дисциплин во многих балетных школах – это уже просто такое требование времени, требование современной балетной эстетики, если хотите. Современные балетные спектакли требуют от артистов очень высокого уровня физической подготовки, к тому же роль мужчины на балетной сцене все более усложняется, он теперь не просто поддержка для балерины, но самостоятельный и самодостаточный участник сценического действия. Это особенно хорошо видно в таком балете, как «Насими»…
Аждар Улдуз: - Да, следует сказать еще и о том, что исполнители главных мужских партий в этом балете отлично справляются со своей задачей. У нас ведь там не один Насими, а целых двое. Для начала скажу о партии юного Насими – его исполняет замечательный артист Ислам Мамедов, которого я лично считаю образцом того, как любовь к своей профессии, к своему искусству может пробить барьер физических возможностей, когда, казалось бы, особых сценических данных природа не дала, но внутренняя энергетика и харизма сметают эти препятствия в его случае. Я иногда люблю сравнивать его с Барышниковым – может, громко звучит, но вот эта харизматичность и энергетика у этого мальчика не могут не вызывать искреннего восхищения! Мне кажется, это тот самый случай, когда артист танцует еще и сердцем, ну и, мозгами, конечно же, он довольно интеллектуальный танцор, который хорошо понимает, что делает на сцене и зачем он это делает. И конечно же, хочу отметить Анара Микаилова – этому природа дала все что надо, плюс талант и опыт, конечно же. Он исполняет у нас уже взрослого Насими, и делает это отменно! Кстати, именно в партии Насими он, как мне кажется, раскрывается наиболее полно, я бы даже назвал этот спектакль своего рода бенефисом Анара Микаилова!
Камилла Гусейнова: - Да, согласна, он в этой партии очень хорош, и в ней он раскрывается всегда как-то по-особенному, его интересно смотреть в этой роли. Можно сказать, эта партия прямо легла на его ноги, и образ он всегда выдает очень ярко. Что касается Ислама – ну, тут чистая правда, что чем больше думает артист о том, что он делает, чем он интеллектуальнее подходит к своей работе на сцене, тем лучше у него получается. Я всегда настаиваю на этом, требую от своих артистов, чтобы они проявляли эту рефлексию, это понимание, это довольно не просто, честно, иногда даже тяжело, выдавить, выжать это из артиста, да элементарно заставить чтобы книги почитали…. Но когда получается – со стороны это всегда заметно, и конечно заметно из зрительного зала, когда они выдают это развитие со сцены, во время спектакля!
Аждар Улдуз: - Если говорить об интеллекте на сцене, то здесь самое время упомянуть исполнительницу роли Пятого Элемента, она же Любовь, она же по совместительству – жена Насими. Эту партию у нас исполняет Нигяр Ибрагимова – я бы назвал ее аватаром Нежности на нашей балетной сцене.
Камилла Гусейнова: - Да, она воплощает в этом балете именно что Любовь, с большой буквы, тот самый пятый элемент, стихию, которая объединяет все прочие и, собственно, превращает героя в мужчину, зрелого, мудрого, сильного, способного на жертву. В нашем балете, как мне кажется, мы очень удачно смогли это показать через танцевальную композицию стихий и самой Любви с Насими, когда кульминацией становится рождение дочери, которую исполняет, кстати, тоже очень талантливая молодая балерина Динара Ширинова…
Аждар Улдуз: - Я очень люблю эту балерину, и считаю ее настоящей находкой, причем она так резко выделилась среди своих сверстниц, так, что ей стали доверять довольно сложные сольные партии, и она великолепно с ним и справляется. Дочь Насими она так же исполнила великолепно, и вообще вот это их трио на сцене очень хорошо читается, вся нежность, которую ожидаешь увидеть внутри семейных отношений, и поэтому очень оправданно, драматично, читаемо выглядит финал, когда Насими, которого не могли победить, не могли достать, отказывается от своей мистической силы, практически сам сдается в руки врагам, чтобы защитить свою семью. Я считаю, что хореографически эта композиция была выполнена идеально, хотя технически она довольно сложная, опять же не без некоторых элементов той же акробатики. Но мне сейчас вспоминается одна довольно комичная история, связанная с Пятым Элементом, с Любовью, когда, если помнишь, после премьеры, некий госслужащая от министерства культуры заявила, что жена Насими должна бы соблюдать траур после его гибели, и потребовала надеть на нее в финальной сцене траурную вуалетку. Объяснить госслужащей, что это вообще-то Любовь как она есть, и что вообще-то Насими не то чтобы умер, он приобщился к вечности, и траур тут не особо уместен, тем более что в финале у нас мы показываем преемственность идеи свободомыслия, на сцене появляются все три образа – казненный наставник Наими, сам Насими и его юношеский образ, несущий в мир книгу, как символ знания – все это чиновницу не впечатлило – траур, и точка! Тяжело, конечно, когда чиновники лезут в творческий процесс, эта беда, наверное, всех времен и эпох, и ничего с этим уже не поделаешь, остается только смеяться над вечными товарищами огурцовыми, что в юбках, что без, ну да ладно….
Камилла Гусейнова: - Я бы хотела поговорить о музыке спектакля…
Аждар Улдуз: - Да, музыка, о ней следует сказать, конечно, отдельно. Она у нас в спектакле, скажем так, тоже своего рода продукт синтеза, мы использовали два произведения Фикрета Амирова, симфонический мугам «Шур», и непосредственно саму «Трагедию Насими», причем получилось очень удачно – оба произведения очень органично перетекают друг в друга, как будто объединенные единой внутренней драматургией. И в финале мы использовали песенную музыку Амирова, его замечательную песню «Я ищу тебя», под мелодию которой Любовь вместе со всеми стихиями взывает ко Вселенной с танцем-молитвой о тех, кто носил в себе идею свободомыслия, и Вселенная являет в ответ образы гениев. Помнится, были тогда некоторые сомнения у некоторых товарищей, что мол, музыкальная тема этой песни не балетная, критики не поймут, однако стоило вспомнить, что сам Фикрет Амиров использовал эту же тему в своей балетной музыке к своему последнему балету – «Низами». Над музыкальной редакцией балета мы работали с дирижером маэстро Ялчином Адигезаловым, который является, наверное, лучшим в стране трактовщиком амировской музыки…
Камилла Гусейнова: - И не только в стане, но и за ее пределами! Оркестр под его руководством всегда звучит особенно хорошо, причем не только наш оркестр. Я была свидетелем, да и ты присутствовал при этом, когда мы ставили этот же спектакль в Турции, и мы слышали, как по-разному звучала одна и та же музыка в трактовке другого дирижера, и когда за пульт вставал наш маэстро. Сами музыканты были в восторге от него, хотя как дирижер он довольно строг. Вообще, должна сказать, что балетами он дирижирует, наверное, лучше всех, это отмечают и наши артисты. Он чувствует танец, следит за танцевальным действием на сцене, а это очень важно, и в конечном итоге всегда сказывается на качестве балетного спектакля. Это же оценивает и зритель.
Аждар Улдуз: - А зритель, как я видел, оценивает балет хорошо – «Насими» нельзя, наверное, назвать сегодня хитом продаж, но и пустым зал на этом спектакле я никогда не видел. У него есть свой зритель, и число его увеличивается, а единственная жалоба, которую мне до сих пор доводилось слышать, так это «почему так мало?!». Балет одноактный, и смотрится на одном дыхании, в нем нет грубых стыков, действия очень плавно перетекают из одной картины в другую, поэтому когда подходит финал, возникает ощущение незаметно пролетевшего времени. Возможно, стоит задуматься о втором акте под музыку Амирова же, благо гений композитора оставил богатейшее музыкальное наследие, а в истории нашей есть чем продолжить историю мистики, суфийской сказки о Свободе, Любви и Вселенной, но я сейчас хочу спросить: есть ли, по твоему мнению, у этого балета будущее в том виде, в котором он уже существует?
Камилла Гусейнова: - Думаю, что есть. Потому что балет этот очень камерный, его можно легко ставить на другие коллективы, адаптировать под практически любые сцены, делать антрепризы, показы к каким-то датам, и у нас уже есть такой опыт, мы всей командой переносили эту постановку на турецкую сцену, и результат был успешным, он стал репертуарным и идет до сих пор. А еще он интересный, в нем есть сюжет, есть история, все то, ради чего зритель ходит в театр.
Аждар Улдуз: - Совершенно верно. И вообще, в театр современный человек должен ходить еще и потому, что на мой взгляд, это сегодня обязательный маркер культурного человека. На этой вот ноте я бы и хотел завершить нашу беседу. В следующих выпусках нашего подкаста мы постараемся повторить этот эксперимент, привлекая профессионалов балета к нашим беседам. На носу, если помним, особенное событие, впервые на азербайджанской балетной сцене будет премьера балета «Корсар» на музыку Адана, и я надеюсь, что подкаст об этом балете мы будем записывать еще и с участием постановщика, замечательного артиста балета и настоящего профессионала, знатока этого искусства, Самира Самедова. А пока прощаемся с вами, и до встречи в следующих выпусках подкаста – «про Балет»!