УЧАСТЬ КАЖДОГО МУЖЧИНЫ - в попытке понять своего отца

(памяти моего отца, Гаджиева Абдулрагима Аждар оглы, большого человека и Учителя, посвящается)

Нам, мужчинам, все время надо платить. Это – нормально. Поскольку самое важное во вселенной – умение дарить жизнь – именно для нас, для мужчин, связано в первую очередь с удовольствием, в то время как для женщин это каждый раз мучительные боли и риск для самой ее жизни, то и расклад у нас именно такой. Платить должны мы, мужчины. Только понимание это приходит не к каждому, и не всегда. Вот к кому оно, это самое понимание, пришло, тот, наверное, и получает право считаться настоящим мужчиной. Причем не в глазах других, а в своих собственных. Так, чтобы по утрам, когда встаешь перед зеркалом, зажимая зубную щетку во рту, и разглядывая физиономию себя, любимого, планируешь траекторию движения бритвы по заросшим щекам, было не стыдно. Понимание того, зачем мы платим, причем – всегда. И уже, во вторую очередь, научиться быть готовым платить ВСЕМ, что у нас есть. Например…

НАДЕЖДЫ !!!

Ими мы расплачиваемся с самого первого дня. Нет, не со дня, когда родились, и даже не тогда, когда вступили в репродуктивный возраст. Способность размножаться, как и собственно появление на свет человека – еще вовсе не есть миг появления на свет мужчины. Мужчиной каждый из нас становится в тот самый миг, когда впервые БЕРЕТ НА СЕБЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Как наш предок, понимавший еще зачатками своего интеллекта, что беременная женщина ну хоть убей ее не может уже собирать коренья, и пора выходить из пещеры и бить мамонта… который сам тебя, между прочим, побить может… В наши дни мамонта бить не надо – всех и так перебили. А вот брать на себя ответственность приходится чуть ли не каждый день. И когда мальчик в самый первый раз осознанно делает это – он уже совершил шаг к тому, чтобы стать мужчиной. Это вообще-то долгий путь, мы все по нему идем до самого конца своей жизни, но самый первый шаг – вот он. И в этот же самый миг и выставляется первый счет на оплату. Надежда на комфорт безответственного существования уходит, остается – груз ответственности… и – как подарочная жевательная резинка вместе со сдачей  в кожаной «попрошайке» хорошего ресторана, бонусом к оплаченному счету – чувство самоуважения. Которое, как и та жевательная резинка, никому кроме вас лично не нужна.

Дальше – больше. Ответственность за сказанные слова любви, за данные обещания, за желание иметь ребенка/или неосторожность в использовании контрацептивов, да за что угодно: целая куча ответственности, которую либо отвергаешь, потому что есть надежды: найти другую любовь, «получше», найти других друзей, с которыми комфортнее, завести ребенка «в другой раз», с «другой женщиной», не выполнив обещаний, «проехаться на халяву» по волнам жизни… Либо – принимаешь, выборочно, или все, отказываясь от надежд… уже – не выборочно, а согласно той самой ответственности, которую какая-то пружина внутри тебя, не желающая сгибаться от тяжести обязательств, и вообще – сгибаться, предлагает взять еще и еще… Это – та самая пружина, которая когда-то заставила тебя впервые совершить «глупость» (сказать правду, когда можно было промолчать, выполнить обещание, когда можно было «слинять»)…  Иногда у тебя получается с ней бороться, иногда – ну никак! Это – пружина твоего чувства самоуважения. Она в тебе крепнет с каждым новым грузом, и слабеет с каждой уступкой желанию комфорта. Он живет за счет надежд, которыми ты жертвовал!

Мой отец всю жизнь жертвовал своими надеждами. Ради нас, своих детей. У него была надежда купить машину, построить дачу, выпустить учебник музыки, создать свою киностудию… Он заплатил всеми ими – большими и маленькими, за наше образование, питание… за конструкторы, которыми мы игрались, за одежду, которую мы одевали, кино, на которое мы ходили… Зато, когда он сидел на премьере балетного спектакля по либретто своего сына, я читал в его глазах гордость и счастье. Он похвалил меня – человек, который запрещал мне заниматься музыкой, считая, что в коллапсирующем Советском Союзе эта дорога ведет к нищенству, требовавший, чтобы я занимался боксом, точными науками, стал инженером, кем угодно, только не человеком творческой профессии, потому что очень трудно настоящему творческому человеку кормить детей в стране тотального взяточничества и воровства – он похвалил меня. И я очень хочу верить, что смог хоть немного вернуть ему из тех надежд, что он оплатил в свое время… Ради того, чтобы я стал тем, кто умеет писать истории, которые не стыдно показать на сцене. Не стыдно показать своему отцу…

Участь каждого мужчины – в попытке понять своего отца. И у тех, кто знал, любил и уважал своего папу, и у тех из нас, кто никогда своего отца не видел по каким бы то ни-было причинам… Наши отцы всегда делали, как нам казалось, что-то не так. Это потом, став взрослыми, мы понимали, что на самом деле они делали НЕ ТАК, КАК ХОТЕЛОСЬ НАМ. Некоторые отцы делали НЕ ТО… И их сыновья всю жизнь пытаются понять причины… и стараются быть на них не похожими, хотя даже в этом есть любовь к тому, кто давал тебе жизнь, ведь он живет в тебе, и став лучше, ты делаешь лучше и саму память о нем. Но даже лучшие из отцов разочаровывали нас, и это – правда. Став чуток постарше, встав вроде бы на собственные ноги, мы все время думали, что не совершили бы их ошибок, не поддались бы их слабостям, не приняли бы тех решений… И редко когда мы задумываемся о том, что они могли принимать эти решения зная, что разочаровывают нас, таких радикальных и самоуверенных в своем молодом ощущении всемогущества… Они платили эту цену каждый раз, и может быть, делали это ради того, чтобы мы так и не узнали, на какие жертвы им пришлось пойти, чтобы в холодильнике оказались продукты… чтобы нам было что одеть…  Такая вот цена, которую платили настоящие мужчины – наши отцы. Может быть, даже не рассчитывая на наше понимание. Но наверняка – надеясь на него… и готовые, если понадобиться, даже этой надеждой расплатиться за наше благополучие.

Цена,  ведь, в самом деле, непомерная. Представьте себе, если вам, читатель, всего только двадцать лет, что однажды вы станете отцом. Вы мечтали полететь в космос? Написать оперу? Получить «Оскар»? Так вот все это придется отложить на какой-то срок, возможно – очень и очень долгий, ради того, чтобы обеспечить свое чадо питанием, памперсами… И очень может быть, что срок этот будет тянутся бесконечно долго, и однажды, когда вы станете уже дедушкой, вы обнаружите, что так и не полетели в космос… не написали оперу… не получили не то чтобы «оскара», но даже грамоту на областном слете артистов самодеятельности… Такое бывает, такое – возможно, и это – жизнь, у которой есть начало, есть – конец… Теперь вы понимаете, что за цена такая – цена надежд? Страшно? А ведь это – единственная плата за единственно возможный путь в настоящее бессмертие. Потому что никаких других вариантов – нет. Готовы заплатить эту цену?..

Даже не спрашивайте себя. Потому что – если вы мужчина, как ваш отец! – вы все равно примете счет к оплате, и броситесь под ноги мамонта жестокой борьбы за выживание, лишь бы ваша женщина и ребенок получили его мясо… Ведь вы – мужчина. В вас живет ваш отец, как в нем жил – его, и в этом – наше, мужское бессмертие. Другого у нас нет. Но…

…моего отца эта цена, кажется, устраивала. И теперь он, у могилы которого я плакал 23-его октября этого года, прощаясь с ним – живет во мне. И я продолжаю платить по счетам – потому что у меня растет сын. В нем буду жить я. Я надеюсь, что однажды он сможет понять меня, как я начал понимать своего отца, все его радости и разочарования, его силу и слабость… Его – бессмертие. Кажется, я начинаю понимать своего отца. И от самого сердца рвутся слова, которые, как сейчас мне кажется, я так редко ему говорил: «Спасибо тебе, папа! Ты – лучший!»…

Аждар Улдуз, Атырау (Гурьев), ноябрь, 2013 год

(на фото - мой отец, музыкант и Учитель, Абдулрагим Аждароглу Гаджиев, 1941 - 2013)