(трагикомедия в 3-х актах, с прологом, без эпилога, но зато с «поклонами»)

 

Пролог

 

На сцене, в полной мгле вокруг,

лишь там, где яркий света круг,

прожектором сурово очерченный, стоит Директор.

Несколько смущенный

вниманьем зрительским, он начинает скорбный монолог.

Не торопитесь, это – лишь пролог.

И все, что он со сцены повествует,

нам за его спиной «театр теней» рисует.

 

Директор Театра –

 

Театр умер!.. Мой театр – умер!

Я стар, как эта сцена. Уж давно

Я лишь играю роль того, кто правит.

Пустую роль. И залу – все равно.

 

Он пуст, его давно покинул зритель.

Ему милее шоу, и кино.

Театр теперь – безмолвия обитель.

Трагедия, иль драма – все равно!

 

В пыли заглохнет Гамлета проклятье.

И в паутине всей Вероны страсть.

Хоть Бог, хоть Сатана – мне дайте власть,

Чтоб смог я снять страшнейшее заклятье.

 

Тринадцать лет назад в наш край пришел

Тот человек, что красил небо кровью

Своей души. Он пел о нас с любовью.

Театр в смысл жизни он возвел.

 

Собрав отчаявшихся, падших и изгоев,

Приютом объявил театр им,

Избрал себе шутовской псевдоним,

И превратил отверженных – в героев.

 

И предан был. Недаром мир наш – грязь.

Его воспитанник, любимейший актер,

Что имя получил – Театра Князь,

Из грязи – в князи Шут его возвел.

 

Он вором был, пьянчугой, что скитался

По подворотням, изгнанный семьей.

Подачками, отбросами питался.

Шутом подобран был он раннею весной.

 

Театр приютил его, как сына.

И видя обнаженной музы грудь,

Он к ней припал со страстью не невинной,

Но жадной! Ночью он не мог заснуть.

 

Он возжелал искусство, как девицу.

Талантом к сердцу музы пробит путь.

Прижатая в гримерке – не вздохнуть,

Не оттолкнуть насильника. Зарницу

 

Встречает дочь шута в постели с ним.

Позор отцу! Был труппою любим,

Наш шут в насмешку быстро превратился,

Лишившись чести – власти он лишился.

 

А новый театральный дворянин

Отныне правит бал. И новые дворяне

Его игре покорны. Он – из них.

Забыты ныне уж шута старанья.

Заслуги все – у Князя Сцены. Их

 

Он обратил в медали, ордена…

В союзниках его то ль Сатана,

То ль сам Господь – поди тут, разберись,

Кто дал талант… Откуда ни возьмись

 

В наш край явились сборщики налогов.

Наказано им было очень строго

Проверить, что театр наш принес

В казну. Доход, убыток? И разнос

 

Устроили проверщики шуту.

«Ты брось нам притворяться. Простоту

Твою мы ни на грош считать не будем.

Мол, одаренным помогал ты людям,

 

И молодежь на сцену «двигал» ты...

Ты покажи нам деньги! Красоты

В искусстве мы узрим лишь только так,

А коль не понял – ты не шут! Дурак!».

 

И гнали из театра все шута.

В Театре наступила пустота.

И в замолчавшем зале вдруг раздалось:

«С предательством уходит красота!

 

Ты, Князь, директором отныне будешь тут.

Но зал сей зритель не полюбит вновь.

От ваших шуток стынуть будет кровь.

Трагедии же смехом проклянут,

 

Как проклинает

вас

слезами

Шут!».

 

С тех пор Театр умер. Мой театр – умер…

 

По завершенью монолога вдруг мигает свет,

играет тускло бликами, меняет цвет,

от синего до алого, софиты гаснут…

вновь вспыхивают – это не напрасно.

И слышно, будто издали поет

как будто кто-то хором.

И в свете тусклом сумрачно идут,

Подобны призракам, Старые Актеры.

 

Старые Актеры - Мы живы, мы живы!

 

Директор – О Боже, как вы лживы!

Меня вы напугали.

Словно призраки, восстали

Вы из тьмы былых времен.

Удалитесь прочь…

 

Хор актеров – Все – он!

Виноват в страданьях наших.

Предал он. В мученьях страшных

Наш театр умирал…

 

Директор – Я один ли предавал?

Кто мне в помощь был тогда?

Иль забыли, господа?

Кто подписывал доносы?

Кто не задавал вопросы?

Кто со мною рядом был?

Кто забыл? Я – не забыл!

 

Хор Старых Актеров – Мы живы! Мы живы!

 

Директор – Все ложь! И все вы – лживы!

Вы призраки проклятого шута.

Не верьте им. Не верьте, господа!

Они бездарны, и играют плохо.

Огонь любви к искусству в них потух.

Вся музыка их – с пива да гороха.

Весь их талант с интригами протух,

И провонял гниением амбиций.

Я помню! Вы бежали репетиций

Как черт бежит распятия святого.

Искали вечно злого и плохого.

Вам режиссер был враг, и пьеса – враг!

Вам было все не эдак, и не так.

А как губили вы тех молодых,

Что к нам в Театр шли – как шли б на плаху!

За уваженье к имени Аллаха

Писать в сектанты было вам легко

Талант актеров, что играли лучше.

Ведь было вам по возрасту слабо.

Смеялись вы фальшиво. Слезы – суше

Текли сквозь пыль да грим из ваших глаз.

Губили вы младых актрис не раз

Своей фальшивой, лживою моралью…

 

Одна из Старых Актрис – Ты сам грешил с актрисами. Не сталью

Мужских достоинств брал ты их.. Интригой!

Угрозами и жалобною книгой,

В которой вместо зрителей писал

Про их грехи. Кто плохо ли играл,

А кто чего украл из гардеробной…

 

Директор – Уйди, старуха! Стала нынче злобной

Твоя душа. А помню, раньше я

Любил тебя…

 

Старая Актриса – Ты пользовал меня!

 

Директор – За это получила ты регалий!

И пенсию. А так же без баталий

И войн в очередях оттяпала квартиру.

Тебе ли жаловаться граду или миру?!

Ведь ты была согласная на все!..

 

Старые Актеры – О, Шут! Прости, прости ты нас за все!

Мы лишь хотим сказать тебе – мы живы!

Вернись…

 

Директор – Нет, не вернется! Лживы

Раскаянья сих старых лицедеев.

От них я становлюсь лишь только злее.

О Боже, пусть придет же нам конец!

 

Голос ниоткуда:

 

КОНЕЦ? ТЫ САМ ПРОСИЛ! ТАК ПОЛУЧАЙ, ПОДЛЕЦ!

 

Торжественно вдруг зазвучит оркестр.

Здесь увертюра «Фантома…» уместна,

что Вебера перу принадлежит.

И хоть на сцену призрак не спешит,

мы тоже о театре поведем рассказ.

Итак, пролог закончен – это раз.

А два… до двух считать вы не спешите.

Вы к акту первому пока что перейдите.

 

 

 

АКТ ПЕРВЫЙ

 

Действие первое - КОНЕЦ

 

Вновь вспыхивают рампы и софиты.

Приемы эти вовсе не избиты,

но так классичны, даже неизбежны.

Не относитесь к классике небрежно,

ведь мы собрались не насмехаться,

а в кулачок хихикать, и бояться,

себя узнать средь этих персонажей.

Итак, в уже привычном антураже,

где есть Директор, Старые Актеры,

«Театр теней» показывает хором…

пардон – как строем движутся солдаты,

толь полицейские, на сцену ж с фолиантом

шекспировских трагедий, при параде,

выходит полицейский Генерал.

Он в форме, кажется, его узнал

Один из группы Старых Лицедеев.

Он робко подойти к нему посмеет,

И вопрошает важный генерал,

Того, кто вроде бы его сейчас признал:

 

 

Генерал – Кто здесь Директор? Мне директор нужен.

Веди меня к нему скорей! (вдруг, словно опомнившись) – Ты кто?

 

Старый Актер (мелкий, щуплый тип) – Я, Ваша честь, актер! Я тут играю!

А вы кто будете?

 

Генерал – Я? Ваш КОНЕЦ в пальто!

 

Актер (обращаясь в зал) – КОНЕЦ просил Директор! И пришел!

Господь услышал нас! Он нас нашел!

(радостно, обернувшись к прочим актерам) Ура! Пришел КОНЕЦ! Нам всем – конец!

И вам! И вам! О радость для сердец!

 

Генерал – Ты что, невежа? Кто же рад концу?

 

Актер (истово кивая головой) – Мы рады! Так пророк был рад венцу

Терновому, что принял за грехи

Всех смертных. Мы же – только за свои

Грехи конец-венец принять готовы!

 

Генерал – Ты не придурок, но дурак. Иль шут…

 

Актер (испуганно) – Нет, что вы, не достоин быть им тут

Никто. Мы лишь невежи, ваша честь.

Быть может, вы желаете присесть?

А наш директор выйдет к вам с поклоном?

 

Генерал – Давно ли распрощался ты с дурдомом,

Мой милый друг? Зачем так распинаться?

Я сам пойду. Мне нынче зазнаваться

Не стоит. У меня другие планы.

Хотя пришел я гостем к вам незваным!

 

Директор (выходя навстречу гостю) – Кто вам сказал «Незваным»? Вас я ждал!

Я о приходе вашем умолял.

И вот он, вы! Вы нас закрыть хотите?

 

Пауза. Старые Актеры, Директор – все с надеждой смотрят на Генерала.

 

Генерал (расхохотавшись) – Закрыть? Помилуйте, меня вы не смешите.

Я к вам пришел театр возродить.

Театр этот будет снова жить!

 

Старые Актеры (хором) – Алилуя, Алиллуя, кто ты, Бог иль Сатана?

Алиллуя, Алилуя!..

 

Генерал (с хохотом) – Сумасшедшая страна!

Если Бога с Сатаной до сих пор не различают,

И КОНЕЦ тут привечают, словно праздник… (обращаясь к Директору) – Старина!

Буду так к вам обращаться, я ведь тоже театрал!

 

Директор – Кто же вас сюда прислал?

 

Старые Актеры (хором) – Кто прислал?

 

Генерал:

 

На своем, крутом, на джипе, как на скакуне скакал,

Я сквозь горы и сквозь степи, я на должность поспешал.

Из столицы – да в провинцию, с порученьем выезжал.

Чтобы должность эту занять, связи все свои поднял.

 

Директор – Министерство ли культуры вас направило в наш край?

 

Генерал – Что? Культуры? (рассмеявшись) Ты меня так юмором не убивай!

Хоть когда -то и к культуре отношенье я имел,

Кресло я в прокуратуре выбрал. Позже не жалел.

Я учился в театральном. Был актером - так себе ..

Не отравленный моралью, так вдруг я сказал себе:

«Ты напрасно годы жизни в жертву музе не давай.

Ты от жизни, как с бюджета, все себе лишь забирай.

Нынче власть лишь с тем, с кем сила!

Сила – с тем же, кто – ЗАКОН!

Стал законником. Просила

За меня семья. И ОН,

Тот, кто должность, как таланты,

С горних высей раздает,

Не заслугами, но платой

Честью счет он свой ведет;

Выдал звезды на погоны,

Дал пинка мне для разгона,

И направил в этот край:

«Управляй, валяй, давай!».

И хотя я здесь – ЗАКОН!

Близок мне театр. Он

Будет жить там, где есть я!

 

Старая Актриса – Вы теперь любовь моя!

 

Генерал, (глядя на старушку, и усмехаясь) – Идеалом не страдаю.

Глупостей не обещаю.

Если мил вам ваш Шекспир –

Вы другой ищите мир.

В мире же моем театры

Служат (пауза) – Бою Гладиаторов!

 

Директор – Я не понял?

 

Генерал – Ты поймешь! (открывая фолиант с Шекспиром и извлекая оттуда пачку купюр) – Ты поймешь, куда идешь!

Я театр покупаю!

Колизей здесь открываю,

И отныне эта сцена

Будет местом, где презренна

Трусость, и блистает сталь.

Поняли?

 

Все, хором – Йа, майн генераль!

 

 

А здесь звучит «Раммштайн», немецкий рок.

Он костью встанет в горле поперек

всем снобам и любителям попсы.

Актеры пляшут, потеряв рамсы,

и стыд, и срам, творится тут бедлам,

как будто весь театр – пьяный в хлам.

В безумном танце сцену покидают

Актеры Старые, нам же оставляют

они Директора и душку-Генерала.

Послушаем, за чем же дело стало.

 

Директор – И хотя мы здесь кричали,

Будто все тут понимали,

Есть вопросы, ваша честь…

 

Генерал (кивая) – Надо бы закон соблесть,

Объяснить вам поподробней.

Вынуть черта с преисподней,

И преподнести гламурно,

Чтобы было все ажурно.

 

Значит так – в театре этом

Я включу тотализатор.

И с клинком, почти раздетый,

Будет биться гладиатор

Здесь на радость богачам.

Толстопузым рогачам,

Что торгуют, иль воруют,

Но от жиру все тоскуют,

Развлечения хотят,

Так чтоб с кровью,

Даже в ад,

Все отправятся с любовью

Если будет им путевка,

Эйр кондишн, газировка,

И любовница в кровать.

И по аду погулять.

Чтоб потом соседям смело

О поездке рассказать.

 

Этим жирным господам,

Расфуфыренным мадам,

Обнаглевшим переросткам,

Их детишечкам-подросткам,

И дочуркам-наркоманкам,

Так же женам-нимфоманкам,

Нужно шоу посмелей.

Ведь провинция! Наглей

Здесь как хочешь – все равно,

Скучно под конец. Одно

Только может их развлечь!

Смерть актера!

 

Директор (радостно) – Понял! Лечь

Надо просто, притворившись,

Будто умер ты в бою…

 

Генерал (сурово одернув) – Я тебе не то пою!

Притворяться тут не надо. Биться надо до упада.

Зритель – он ведь не дурак.

Не обманешь просто так.

 

Директор (растерявшись) – Но, простите, кто же биться

Будет здесь до самой крови?

Рисковать так согласиться

Кто? Ведь мы боимся боли!

 

Генерал (категорично) – Значит, тот кто отказался –

Сам с театром попрощался!

Но на пенсии кусок, с лошадиный, да с носок,

Не рассчитывают пусть.

Их удел – такая грусть!

 

Ведь комедиант в отставке –

Что звонок в закрытой лавке.

А бойцов мы привлечем.

Мы актеров позовем,

Тех, что молоды, ретивы,

И по славе голодны.

Нет сильнее этой силы.

Будут рьяно бить они

Всех соперников. Открыто.

Ведь теперь не надо тайн.

Не нужна теперь интрига.

Ненавидишь? Убивай!

Хочешь ты аплодисментов?

Ты не любишь конкурентов?

Вот он меч, рази, терзай,

И к Олимпу не пускай.

 

А платить мы будем так,

Что поймет любой дурак –

Чем испытывать, как Гамлет

Боль испытывал, страдать,

И за жалкую зарплату

На подмостках умирать

Каждый день чужою смертью –

Лучше раз – но уж своей.

Дьявол загребает сетью

Каждого. Но только с ней

Ты уходишь голяком.

Жизнь же прожил с пятаком.

Мы то предлагаем доллар.

Не один, не два, не три!

Можешь хорошо сражаться –

Сможешь джип себе купить!

И шикарно одеваться,

Кстати, бабы тоже драться

Могут в нашем Колизее.

 

Директор – Эротичная идея!

 

Генерал (самодовльно) – Хоть идейка не нова!

Но моя то голова

Вспомнила про амазонок.

Нынче шоу без девченок

Можно выкинуть в утиль.

Девки, словно цыпы-гриль,

Все с загаром, эротичны,

Но одеты непривычно,

Типа, вроде бы, в доспех…

 

 

Директор - Драться будут лучше всех.

Ведь актрисы злей актеров.

И в истории народов

Всех найдешь тому пример.

В этом уж ты мне поверь!

 

Генерал (хлопая директора по плечу) – Верю! И готов признаться –

В шоу этом чтоб стараться

Нужен мне свой человек.

Будешь им – считай вовек

Генерал тебе обязан!

 

Директор (испуганно) – Что вы! Я и так повязан

С этой сценой. Если тут

Суждено пролиться крови.

Я стерплю, как проститут.

Выщиплю остатки бровей,

Брюки юбкой заменю,

Гордость в унитаз солью.

Буду править Колизеем,

Коли такова идея

Тех, кто нынче тут Закон.

Не услышат больше стон

От Предателя Шута!

 

Генерал – Ты согласен? КРАСОТА!..

 

дальнейший текст не подлежит публикации до издания официального релиза