11. САЗАН «ПО-ХЕМИНГУЭЮ»
Что рыбалка – увлечение писательское, говорил уже. Теперь добавлю – оно еще и для романистов. Обосную – как снасти сплету, из слов-крючков, лесок-предложений… примеры же – наживкой на крючок, да хлебом чесночным - в фидер-кормушку, потому как речь пойдет не про абы какую рыбу, а «глиняного царя» речного. О сазане!
Лето в Западном Казахстане 2014 года, самая серединка, комар вовсю празднует ежевечерний банкет, дневная жара сменяется ночным холодом, а рыбак атырауский каждый удобный случай ловит, чтобы на берег с удочкой выйти. У меня вот, прошедшие выходные, и случился такой… удобный, в смысле. Есть у меня товарищ, гуру мой рыбацкий, атыраучанин-гурьевчанин из тех, что помнят времена, когда на Урале красную рыбу на петли ловили, да икру черную за по дворам в алюминиевых бидонах браконьеры-«дистрибьюторы» носили, и за бесплатно ложками пробовать можно было. А у нас с ним на двоих есть и шатер походный, и лодочка надувная, и самое главное – охота есть у нас рыбацкая, такая охота, что когда видишь человечка с удочкой у моста , аж зависть белая душит, что вот ведь, есть счастье у людей!.. У друга моего свободные выходные случились, и решили мы на субботу и воскресенье съездить в район дачный, что недалеко от города, «Бугорки» называется. На сазана выйти решили.
А следует сказать, что сазан у нас на Урале умный шибко, капризный, как одинокая посетительница гламурного бара, недавно отметившая совершеннолетие, и которой по малолетству еще не очень понятно, какой именно коктейль она любит, но известно, что самый дорогой. То он одну неделю на червя клюет, то на хлеб, а то и вовсе заартачится, и подавай ему кузнечика, иначе будет ходить кругами окрест того самого места, где плетенка твоего спиннинга в воду уходит, дразниться будет, из реки в воздух прыгая, но так и не клюнет. Потому даже самый опытный рыбак каждый год, почитай, по новой уральского сазана «узнает», с манерой его знакомится, места обитания вычисляет разведками многотрудными, беседы с прочими рыбаками ведет – многомудрые, и все рыбацкое братство рекомендациями да советами делится, как «царя речного» поймать. Вот и мы, насмотревшись телепередач рыбацких, «наютубившись» рекомендациями бывалых «сазаноловов», прозвонив всех знакомых, «больных» рыбалкой не меньше нашего, решили устроить эдакий двухдневный эксперимент – с новыми снастями, изготовление которых непосвященному показалось бы процессом подготовки запуска орбитального спутника, с новыми наживками-подкормками, за состав которых в цивилизованных странах, не разобравшись, могут и в производстве биологического оружия обвинить. Ну, как объяснить адекватному человеку, зачем нужно смешивать чеснок, черный хлеб, и сухое молоко, да еще туда и жмых добавлять? Никак не можно, если человек никогда не рыбачил.
К чему я это? Так ведь про писательство хотел рассказать, про романистов… Вот, объяснишь ли иному гражданину, зачем тебе нужно после посещения, скажем театра, вслушиваться в откровения таксиста, у которого из динамиков льется «Кайфуем! Сегодня мы с тобой кафйуем!..»? Ведь в театре только что была чуть ли не классика (а Гришковец нынче и за живого классика сойдет!), и такая вот эстетическая эклектика иному человеку может и «мозг взорвать», а писатель слушает… и с интересом слушает, ведь! Несовместимость «Владимирского централа» с музыкой Чайковского, говорите вы? А попробуйте смесь из черного хлеба с давленым чесноком и сухим молоком ручками размять в лепешечку, а после ручки те понюхайте… Вот это – эклектика! Никакой анекдот о том, как коньяк соленым огурцом закусывают, после этого смешным не покажется!
А разве вся наша жизнь – не эклектична? Но мы же не теряемся, не тошнит нас от этой жизни, в которой коньяк утверждений о том, что надо быть честным и порядочным, заставляют закусить соленым огурцом непременной взятки за устройство ребенка в детский садик! И мозг у нас от такой «эклектики» ничуть не взрывается, и мы даже умудряемся из всех этих противоречащих друг другу «ингредиентов» стряпать свою жизнь… и кого-то получается сделать это красиво! А писатель по роду профессии только и делает, что из всех этих коньячно-огуречных противоречий выпекает вам самый настоящий… торт! Самое главное, чтобы вы не знали, что там на самом деле, до выкладывания конечного продукта в духовку, на кухне было… А если и узнаете – так все равно не поверите!
А еще очень не верится, когда тебе умные и знающие люди говорят: «Тут сазана нет! Берег чистый, пляж тут песчаный, сазана нет, и не будет!». Логикой, разумом понимаешь что правы люди. Ну, не должен он тут водиться, здесь вообще – судачье место, еще тут жерех есть, но мы-то на сазана вышли, и снасти наши, чудо самоделкино, под него, и смеси-подкормки, с такой любовью и заботой подготовленные, с какой для себя порой обед не готовишь… Лето жаркое, река ссохлась чуть ли не вдвое, ушла от берегов, и места, где еще в июне был сазан, теперь стали судачьими, оставив камыши да яры далеко за обнажившимися пляжами. И все таки внутри сидит упрямец, интуиция твоя «ослиная» говорит тебе: «Здесь он, болезный, это они – ничего не понимают, а ты встань тут, удочки-то поставь, снасти свои чудесные, наживку свою вкуснющую, и он придет… И вот ты нос утрешь им всем, когда воооот такого (тут полагается широко раскинуть руки!) сазана из воды да на берег песчаный вытянешь!»…
И совсем нет верится нам, детям времени, когда «писатель» было званием почетным, что роман-книжку написать – труд неблагодарный, и что не оценят тебя, не поймут, что не время сейчас для писателей, и вообще – места эти для других рыб, для хищников, судаков-коммерсантов, жерехов-чиновников, щук-прокуроров… не хочется верить, что на песчаном пляже отступившей прочь реки Времени нет прокорму для рассказчиков историй, а совсем наоборот, сам прокормом станешь для комаров-критиков, что кровь будут пить нещадно, для слепней-обывателей, что искусают своим всегда авторитетным мнением о том, какой именно должна быть хорошая литература. Веришь только своей интуиции-самоуверенности: «смогу! Поймаю свою царь-рыбу» это же я! У меня получится! Главное – начать! Так что – поехали!»…
Поехали! На «Бугорки», так не рекомендуемые знатоками, поехали, зарядившись охотою своей рыбацкой, да уверенностью в своей, рыбацкой удаче. Приехали, шатер поставили, лагерем встали, сидим, снасти вяжем-готовим к забросу…
Забросил! Все дела забросил, одним живешь, одним горишь: роман писать буду. Историю свою – всем расскажу! Тему выбрал, план написал, приступил: вяжешь первые слова – в первые предложения, да так стараешься, чтобы с них, с самых первых слов, читателя зацепил…
Зацепил! И рвется первая снасть, та самая, которую с такой любовью собирал, рассчитывая, что на нее-то уж точно клюнет, возьмет!.. И злость – на тех, кто до тебя загадил реку: сетями браконьерскими, мусором всяким! Раздражение…
Раздражение! Волной поднимается, когда показываешь первые главы друзьям-знакомым, а тебе в ответ: «И че это вообще такое? Кому на фиг эта история интересна? Ты лучше вот, послушай.. я тебе расскажу, о чем писать надо…». И рвешь, как снасти – дружбу рвешь, перерезаешь связи, отношения, остаешься в одиночестве, непонятый, как тебе кажется, никем, и так себя в это время становится жалко!
Жалко, конечно! Такая снасть, с фидером дорогущим, из поездки в Астрахань купленным, такую в Атырау покупать: в два, а то и три раза дороже выйдет! Ушла в реку, но ничего, есть еще запасная! Вяжем дальше!
Вяжешь новую снасть, подтягиваешь плоскогубцами леску-«пятерку», чтобы прочнее было, кусачками излишки лески отрезаешь, выверяешь длину поводка, довольный собой, упорством своим, поешь тихо под нос песню Мюнхгаузена из старого советского мультика: «Находчивость и храбрость… отвага и удача! В беде не растеряться… Вот глааавная задача!». Зацепил за карабин «повышенной прочности», и идешь по берегу с удочкой и штырем-стойкой для спиннинга, новое место выбираешь, с надеждой, что тут не зацепит, тут нормально пойдет. Новое место – новая надежда! Вбил штырь, забросил, катушку подтянул…
Подтянулся, перечитал написанное, сам себя «обложил» нещадно, одним ударом по клавише «delete» все написанное - в «корзину», и для верности не поленился, еще и щелкнул: «очистить корзину»!. Пишешь все по новой! Перечитываешь, для «прочности» текста «кусачками» редактуры прошелся, смотришь, довольный. Собой довольный, упорством своим, что не сдался! Напеваешь под нос: «Если друг оказался вдруг…»… И теперь уже совсем другим своим друзьям, не тем, что свои жизненные истории тебе в сюжет предлагали, а самым старым, проверенным, с которыми можно не только разговаривать, но и помолчать (вот! Надо, чтобы они молчать умели, когда ты им свою «нетленку» читать будешь!), вот им и показываешь свой новый текст. А в ответ: «Ну, ты напиши до конца, там видно будет. А так че… ну, пока интересно».
Пока еще интересно. Удочки стоят, изредка подергиваясь, названия колокольчиками, но каждый раз, «подсекая», не чувствуешь желанной тяжести, и выводишь из мутной воды на песчаный берег очередного карася, подлещика, тарашку, безжалостно объедающих твою драгоценную наживку для «царя»… Нет сазана. Мелочь одна!
Мелочь бытовая объедает твое время и силы: статьи, за такой нужный сейчас гонорар, сценарии «корпоративов», ресторанных вечеринок, синопсисы проектов «под гранты», посты на «Фейсбуке»… текст романа «завис» где-то на четвертой «с половинкой» главе, и эта «половинка» пишется по одной строчке в неделю, а денег все равно ни на что не хватает, и начинаешь злиться, раздражаться еще сильнее… Злишься-то в первую очередь на себя, на лень свою, на неспособность стать дисциплинированным, по-настоящему упорным, таким, как, например, Хэмингуэй, что вставал каждое утро в шесть часов утра, и писал по шесть часов в день… И вообще – надо приводить свою жизнь в порядок! А еще хорошо бы спортом заняться! И курить бросить! Не идет роман…
Не идет сазан! Уже близится вечер, а ведь с утра выехали, лагерем встали, по три удочки стоим, а он - не идет! Надежда куда-то испарилась, как вода с мокрых плавок, зато берег стал сырой и холодный – не греет закатное солнышко, ветер поднялся, прохлада «гусиной кожей» по всему телу отражается – переменчива погода в степях Западного Казахстана, и уже никаких песен не поешь, а мелкое дребезжание колокольчиков на удочках бесит страшно, потому как и мелочь уже только наживку объедает, а на крючок не насаживается, и после чуть ли не пятидесятого «пустого» поклева приходит оно… отчаяние…
Отчаяние приходит вполне прогнозируемое, но все равно какое-то нежданное. Всегда так! Все, вроде, сделал, чтобы без денег не остаться, но наступил твой личный «мировой» финансовый кризис, когда весь мир кажется таким злым, и настроенным персонально против тебя. Работодатели затягивают обещанные выплаты, и, судя по всему, у них самих такие проблемы, что обещание они сдержат не скоро, а мелкая подработка-халтура выходит «пустым клевом»: то заказ в последний момент отменят, то даже небольшую сумму задерживают неделями. Не хочешь вспоминать, но как-то сами вспоминаются времена, когда не хотелось бы ни писателем, ни режиссером, ни каким к черту лысому «творцом нового и прекрасного», а тупо работалось в секторе туризма, в ресторанах, в маркетологах, и ведь не бедно жилось, и кажется уже, что не было в том «коммерческом»-« не творческом» периоде жизни никаких проблем, не было «пустых поклевок», и все тогда было радужно и расчудесно, и сам виноват, что пошел этой «творческой, едрить ее за ногу, стезей», и роман так и не написан… И ведь предупреждали «умные и знающие люди»!
Предупреждали знающие ведь – нет тут сазана! Надо было судачьи снасти ставить! А сейчас уж и поздно – не поедешь ведь город обратно, да и… Звенит!
Звонит старший «товарищ и работодатель» по «творческой работе» – заходи, мол, я тут тебе чуток помогу финансово, главные проблемы еще не решены, но хоть что-то есть…
Есть! Тяжелый, бьется, он! Сазан! Теперь главное – вытянуть! Не вытяну ведь, сорву, со мной всегда так, точно сорву сейчас, не смогу… Ну вот, как знал! У самого берега! Только спину показал, и рванулся… вырвал и крючок, и поводок… Нет, ну обидно-то как! Опа! Вторая удочка звенит… Есть! Не такой тяжелый, но сопротивляется, бьется, и все равно выводишь его на берег – «турманчика», сазана-недомерка, такого… такого хорошенького! Потому что, значится, есть он тут! Водится! В наличии, подлец мой желанный, так что стоим, и будем стоять – всю ночь! Вот только снасти поменяем – на вот эту вот удочку крючок заменим на по-больше, а эту попробуем вот туда, подальше закинуть… И на всякий случай еще и на сома поставим – глядишь, повезет!
Повезет, обязательно повезет! Надо перестать думать, что у меня ничего не получится. Надо научиться мыслить позитивно. Да, еще надо спортом заняться, и курить бросить, но это все потом, а пока что, самые насущные финансовые проблемы вроде как решены, а те, что покрупнее – потом решим, главное теперь мыслить позитивно, заставить себя сесть за компьютер… Да! Я – молодец! Проклятая «половинка» четвертой главы дописана, можно и спать лечь.
Обязательно надо спать лечь! Хотя бы пару часов поспать, сазан может ночью «жировать выйти». В прошлый раз на «Теплом канале» после трех только ловиться начал, может и тут так будет? Надо поспать! Резиновая лодка превращается в кровать, накрываюсь принесенным из дома «шотландским» (потому что – в клеточку!) пледом турецкого производства… и просыпаюсь от жуткого холода. Часы на мобильном показывают полтретьего. Дрожу, зябну, но в машину спать не пойду! Ибо полон сил и желания справиться! Опять напевая про находчивость и удачу песенку барона-фантазера, хожу по берегу, собираю прутики… нашел целую корягу, принесенную рекой, видимо, еще весною, во время паводка, и потому уже сухую… а вот и кресло целое! Его течение к берегу прибило, видать, дачники от старой мебели избавлялись… Через полчаса прутики, коряга, и потом и кресло, несмотря на то, что было изрядно отсыревшим, превращаются в веселый такой, позитивненький костер, греющий озябшего рыбака-писателя… И снова – звонок! И снова – срывается, и опять у самого берега, но настроение уже не портим. А портим сон товарищу, потому как уже пятый час, и надо, надо ловить рыбу! А еще – пить чай, завтракать… Потому как солнышко уже выходит!
На самом рассвете появляется мужик, который уверено говорит нам, что зря мы тут стоим, сазана не будет, он только под яром водится, а сам он пришел собрать «ракушек», потому как тут пляж. Мой друг и рыбацкий гуру отвечает ему, что в ярах нынче цеплять может нещадно, и ежели место непроверенное, то и снасти потерять можно… Мужик набирает речных мидий, и уходит. А у меня – клев, у меня опять карась да подлещик пошел, да так, что только вытаскивать успевай! Еще через пару часов появляется напарник того мужика, грустно объявляющий, что в том яру, где они пытались ловить, цепляет жестко, они уже снасти потеряли… С некоторым удовлетворением узнает, что у нас пока тоже – сазана нет, а полный садок карасей разглядывает с некоторым презрением. А нам – все равно, мы карася любим, он, ежели его правильно приготовить, очень даже вкусный! Особенно под сметаной, да в духовочке запеченный… И я доволен, что этот карась у нас есть, и что его так много – тоже доволен. И весь этот рыбацкий позитив вдруг оборачивается «светлым озарением» - я понял, что если мы действительно хотим поймать сазана, то надо, просто необходимо менять место! И поймать его надо именно сегодня! Это ничуть не отменяет всю ценность нашего приключения, мы старались, мы пробовали, но ошибку надо признать, и сделать на этот раз все правильно! Но – по-своему!
Сделать правильно, так, как советовали, но – по-своему! Такое у меня уже было. Когда я работал над своим первым романом. Когда думал, что пишу то, что будет интересно всем. А потом понял, что так не бывает. Нет историй, интересных всем и каждому. Ну, или я таких не знаю… А значит, я могу ошибаться. И если я могу ошибаться – то могу и исправить ошибку. Просто надо было писать только о том, что я знаю. В чем более, или менее, но разбираюсь. И я писал – вроде о том же, ну только местах, в которых бывал сам, потому что я их… чувствовал, что ли? Всего-то перенес историю из одних мест – в другие. И тот роман… я его закончил. Потому что выбрал правильные места…
Правильное место мне посоветовал еще Ричи – активный рыбак из моего френд-листа на Фейсбуке, один из создателей сообщества Atyrau Fishermen. Причем – прямо в городе. О чем я и сказал моему товарищу. Решение было принято как-то просто, и уже через час мы собрали весь лагерь, а еще через час – стояли на новом месте. Прямо в черте города, напротив спортивного центра ФОК, в окружении таких же как и мы, рыбаков, вышедших на сазана, и с таким же успехом, что и у нас, еще не поймавших его… Впрочем, не таких же мы! У нас были НАШИ снасти! И наша прикормка! Чудо-смесь снова заправлена в фидер, черви насаживаются на один крючок (под нос при этом напевается «Дорогие мои червякииии!..», причем на мелодию утесовской «Доброй ночи, москвичи»), а речная мидия занимает свое место на другом крючке… Заброс!
И – тишина! Солнышко греет, и я тихо засыпаю, глядя на реку, где-то вдали слышен шум городского пляжа, справа рычит мотором прогулочный речной катер, набирающий отдыхающих для очередного рейса… Ди-джей старпер, живущий в каком-то уголке моего мозга, ставит «Есть только миг… между прошлым и будущим…»…
Миг! Тот самый! Не спать! Хватаю удочку, кончик которой бешено дергается, так, что аж колокольчики свалились… Спиннинг у меня добрый, специальный, для сазана, повышенной прочности, с двенадцати-подшипниковой большой катушкой с удобной ручкой, чтобы вытягивать крупную рыбу! Действительно – удобная, настолько хорошо «ведет» она тяжелого зверя, что повелся-таки на чудо-прикормку, взял наживку! Плетенка натянута струной, и где-то там, на том конце, бьется-борется со мной «речной царь», но все ближе он к берегу, и вот уже видна сквозь белесо-мутную воду Урала спина цвета темного золота, и все резче рывки сазана, но я поднимаю его над поверхность воды… и все же последним рывком он таки рвет толстую леску поводка… чтобы шлепнутся на глиняный берег, в сантиметрах двадцати от спасительной для него кромки воды… и я бросаюсь-лечу к нему, а он бьется, и на мою удачу, прыгнуть у него получается не к воде, но от нее, а тут уж и я поспел, оказавшись как раз между ним и рекой… получаю пощечину мощным хвостом, но я держу его уже за жабры, и он, такой красивый, хоть и не гигант из рыбацких легенд (всего-то кило на три будет, а боролся – на все пять!) – мой!
И пусть он не самый большой, как и тираж моего первого романа. Пускай на базаре он стоит меньше, чем потрачено на всю эту рыбалку, как размер первого гонорара был меньше стоимости всех поездок, необходимых для того, чтобы мой первый роман превратился в напечатанную издателем книгу… Но все то, что случилось за время этой рыбалки: от ожиданий, разочарований, отчаяния, бессонницы, ночного холода, и до признания ошибок – все это стоило тех полутора минут борьбы и мига счастья, когда ты держишь свою царь-рыбу… Как тогда, на Киевском Вокзале в Москве, когда я встретился со своим издателем, и взял в руки тот самый ПЕРВЫЙ экземпляр своей книги!
Рыбалка невозможна без терпения. Как и писательство. Быть терпеливым – вовсе ведь не значит, что ты остаешься спокойным, несмотря на все трудности, неудачи, разочарование, и отчаяние. Наверное, так ни у кого и не бывает. Терпеливость, как мне кажется, значит уметь перетерпеть все это... особенно – отчаяние! Чтобы потом тот самый миг все-таки случился в твоей жизни.
P.S. Причем тут Хемингуэй? В каком смысле? Ах да, я же его в название рассказа поместил… Ну, наверное, потому, что Хемингуэй тоже любил рыбалку!
Аждар Улдуз, Атырау, 21 июля 2014 года