чЕТВЕРТЬ ТОНА IN ORIENT (Новелла-пьеса в двух актах)
ЧЕТВЕРТЬ ТОНА IN ORIENT
Новелла-пьеса в двух актах
Действующие лица:
Он
Она
«Ночная бабочка» (тень)
Вступительное слово от автора
(не входит в драматургию спектакля… впрочем, на выбор режиссера!)
Право, мне очень неудобно! Видите ли, когда ТАК раскрываешь свою душу, что в нее неизбежно кто ни будь да плюнет, всегда неудобно… особенно – перед самыми активными… Тут ведь какое дело –это же все практически на самом деле случилось. И прямо сейчас это как ощущение, когда Вас… ну да, лично – Вас, кто ни будь спросит прямо на улице, во время случайной встречи… причем это не обязательно друг, а просто – добрый знакомый, с которым может даже как то пиво вместе пить случалось, и он вам.. нет, не так – ВАМ – рассказывал про СВОИ проблемы… и вот Вы идете себе по улице, а он идет вот так вот навстречу, и говорит – «Привет, как дела!»… Заметьте, я тут это написал без вопросительного знака. Ну, потому что он же на самом деле Вас не спрашивает, это он здоровается так. И даже не потому, что ему на самом деле не интересно, как у Вас там дела… хотя, может быть, и вправду – не интересно… А может быть – очень даже интересно, но не сейчас, а как ни будь в другой раз… и пива ведь нет! Так что зачем ему СПРАШИВАТЬ… вот он и здоровается.
А у вас… нет, у ВАС – у Вас такое вот состояние, когда очень хочется кому то что-то рассказать… Хочется – а некому… И вот тут – он!.. Очень кстати!.. Но Вы же не глупый человек! Вы тоже все очень тонко чувствовать умеете. А он не спросил! Он просто – поздоровался: «Как дела!»… И вот Вы понимаете, что тут надо тоже поздороваться… в смысле, сказать – «Хорошо! А как у тебя!»… И он тоже продолжит здороваться, и скажет свое «Спасибо, хорошо!», и наверное, пойдет дальше… И вот вы все это понимаете, и вдруг почему то говорите – «Да знаешь, не очень как то… тут такое дело, понимаешь, случилось…»…
И он, потому что, ну… наверное, раз он Ваш знакомый, он тоже тонко чувствующий, да и вообще просто хорошо воспитанный и вежливый человек… а может просто тогда, за пивом, вам было ТАК хорошо вместе общаться, что он этого не забыл… так вот он вынужденно останавливается и слушает… И Вы так сбивчиво, ну, потому что когда ТАК сильно хочется что-то рассказать, значит, Вы находитесь.. ну, в определенном расстройстве чувств, так скажем… и потому рассказывать начинаете сбивчиво, и немного так путано… Но Вам это все очень важно, Вам обязательно нужно рассказать, и даже непременно нужно услышать в ответ какой ни будь дельный совет, которому Вы наверняка потом не последуете, но услышать его Вам важно…
И вдруг он говорит: «Извини, друг, я тут тороплюсь, знаешь, давай позже созвонимся, и обязательно все это обсудим… Или давай так – вот помнишь то место?.. Ага, ну то самое, где пиво классное такое, да и раки, и девочка-официантка прикольная была, да? Давай на днях там пересечемся…»… И он убегает, непонятно так что-то сделав руками, вроде – «Пока-пока… спешу-спешу…»… И ведь ничего плохого не сделал, был очень даже вежлив, и даже до какого то места честно постарался Вас выслушать… А у Вас такое чувство, будто Вам в душу плюнули… И еще ТАК неудобно, что Вы у него время отняли… Неприятное такое, очень смешанное чувство… И в душу плюнули… Вам, между прочим, в душу, не кому ни будь!.. и виноваты вроде все равно – Вы… И ему, который недослушал и ушел, тоже наверняка где то там, может очень глубоко в душе, а может – и не очень – тоже неудобно… Ну, потому что он же человек, он же понимает… с ним же тоже такое может когда ни будь приключалось…
Поэтому дочитайте этот текст, и досмотрите этот спектакль, до конца… пожалуйста… Чтобы потом никому из нас не было неудобно. Спасибо.
Акт 1 – Мост через Золотой Рог
Участок сцены (наверное, левый, если смотреть из зрительного зала) загорожен декорацией в виде окна, смотрящего наружу, то есть на зрителя. Окно занавешено, оно большое, поэтому все, что происходит за окном, видно зрителю как тень…. Оставшаяся часть сцены – это квартира. Внутренности. Столика не видно – он виден как силуэт за окном. И здесь тоже окно – но оно смотрит в другую сторону, то есть как бы на улицу. И из него открывается вид на Ночной Стамбул и пролив Золотой Рог. В течение всего первого акта за этим окном будет медленно наступать утро. Когда же акт закончится, за окном уже будет светло. Дверь в квартиру тоже не видна – она в той части, которая от зрителя закрыта окном. Первым. Дверь открывается, и в квартиру входят два силуэта – Он и «Ночная Бабочка». «Ночная бабочка» садится за столик, и весь первый акт присутствует в виде силуэта. Он проходит дальше, и появляется перед зрителями. Автору очень хочется, что Его играл Константин Хабенский. Кто будет играть силуэт «Ночной бабочки», автору не очень важно. Главное, чтобы играла естественно. А вот Хабенский в главной роли – было бы хорошо… Он (надеюсь, в исполнении Хабенского и его же голосом) начинает монолог. Дальше автор ничем его монолог прерывать не будет, потому что режиссер сам все придумает, а читатель – домыслит. Глупых тут нет.
Он:
Я, простите, отвлекусь на секундочку… И, пожалуйста, простите мне мой русский, я знаю, что говорю с акцентом… Нет, не волнуйтесь, и не торопитесь в душ – я, собственно, совсем не за этим вас к себе пригласил… нанял? Так это будет правильно по-русски? Извините, не хотел вас обидеть… Я понимаю, сложная жизнь… да там, откуда вы приехали… Я сам, кстати, недавно оттуда приехал… Нет, не строитель. И не бизнесмен… Я – режиссер… Да, ездил смотреть постановку по книге Орхана Памука в одном из театров Санкт-Петербурга… По приглашению… А вообще я – музыкант… раньше играл на уде… Знаете такой инструмент? Очень старинный…. Древний, так? Я правильно говорю? Спасибо… Да, извините, забыл вам что ни будь предложить… Может, водку? У меня хорошая водка, я ее из России привез… Что? Ах нет, я совсем не думаю, что если вы из России, значит обязательно пьете водку… Просто, предложил.. может быть… Сам я предпочитаю ракы… Да, правильно произносить надо так – «ракЫ», с ударением на последней букве… Тоже будете? Хорошо, я вам налью… Со льдом? Да, пожалуйста… то есть – на здоровье…
Вы красиво улыбаетесь. Очень красиво… Откуда я так говорю по-русски? Я учил… изучал… Да, в школе… Я из Белграда… нет, я турок, просто родился там… Потом уехал, когда стрелять начали… но я еще маленький был… Четырнадцать лет… Да… Спасибо, еще ракы? Конечно…
Я поставил музыку… вам не мешает? Это называется «нихавенд», это слушали еще османские императоры в своих дворцах… Вы были в Топ-Капы Сарайы? Это дворец… Не были? А давно в Стамбуле? Уже пять лет? И никогда не были в Топ-Капы? А в Айа Софья? Там были? Хорошо… Но я не люблю Ая Софья… Да, не люблю… Однажды я ходил туда с девушкой… женщиной… и мы после этого с ней поссорились… Вы очень на нее похожи… Да, наверное из-за этого… может быть… Я правильно говорю – «может быть»? Спасибо… Извините, я не хотел вас обижать… Да, я заплачу еще… Вы просто можете сидеть и слушать со мной музыку, и слушать со мной меня… Что, так не говорят? Нет, я тоже не слышал, чтобы русские так говорили, это просто… да, по-турецки ТАК говорят… даже стихи есть такие: «Слушать тебя – с тобой… Разве может быть счастье полнее?!»… Это я сам перевел… Старинные стихи, автора никто не помнит… Еще стариннее, чем эта музыка… Да, музыке триста лет, наверное, а стихам еще больше… нет, не знаю точно… Я перевожу иногда стихи, иногда романы русских писателей на турецкий… Да, хорошо платят… Нет, эту квартиру я не сам купил. Мой папа открыл, когда приехал, магазин, продавал кожу… дубленки… да, русским бизнес-женщинам… Да, вы знаете, что это дорогой район? Да, с видом на Халич… Золотой Рог будет по-русски.. Вы не знали? Эта вода… пролив, да… русские называют Золотой Рог… Да, англичане тоже так называют… Видите мост через него?..
Извините, я звук убавлю… Когда я один, я это громко слушаю… Да, мост… когда по нему проезжаешь первый раз, надо загадать желание… Вы не знали? Не загадали, да? Жалко? Не жалко… вы же не знали… Утром поедете, тогда загадайте… Да, я для вас такси позову, не волновайтесь… извините… не волнуйтесь… да, я знаю, когда я немножко выпью, у меня русский хуже становится… Извините…
Я через этот мост ехал… ездил… да… с той самой женщиной, на которую вы похожи… мы вместе загадали желание… Нет, у нас не исполнилось… Пока не исполнилось… я не могу найти ее… вот, ищу… и не могу… Извините…
А вот это называется «хиджаз»… Да, тоже старинное… Что? Да, очень красиво смотреть, как корабли отражаются в Золотом Роге… Мы с ней любили ночью ездить по Истанбулу, по берегу, и смотреть, как ночью корабли в воде отражаются… И вместе слушали эту музыку… Да, она русская была… Да, ей нравилось… Вам Таркан нравится? Мне тоже… вы знаете, как красиво он поет старинные песни? Он раньше пел в хоре классической турецкой музыки… Когда был мальчик… молодой… да, извините… Вы по-турецки тоже говорите, я знаю, я помню, вы там, у бара, со мной по-турецки говорили, но я, извините, хочу с вами по-русски… можно? Спасибо!..
Есть такая старинная песня – я сейчас вам ее поставлю… да, она… сейчас скажу… да, с восемнадцатого века… Только она не дворцовая, а «мейхане», то есть, ее слушали в разных тавернах тогда… Вот! Она про мужчину, который потерял любовь, и ходит по площадям Истанбула, ищет свою любимую… он тут говорит – «Я искал тебя на площадях ночного Истанбула, я искал тебя на небе, и в бокалах, в которых красное, как кровь вино, уже закончилось, и выпита любовь…»… Да, это тоже я сам перевел… Нет, мои переводы с турецкого не печатают… Только с русского на турецкий… Эти стихи я сам перевел, не по заказу… да, как будто про меня потому что? Вы догадались… Я тоже хожу, ищу… ищу ее, а нашел – вас…
Только вы не обижайтесь – вы очень красивая, но я не поэтому с вами ничего… нет… то есть вы понимаете… Понимаете, я потерял ее, потому что она подумала, что я… да… Она говорила – вы все, турки, такие… А потом сказала – все мужчины такие… И ушла… Что? Я знаю телефон, я знаю адрес… Только ОНА уже другая, понимаете? Она мне больше НЕ ВЕРИТ! Та, которая мне верила – ушла… Я ее ищу…
Другую найду? Нет, другую не надо. Я пробовал другую… То есть, пробовал… не надо смеяться, я же не совсем неправильно сказал по-русски… Пробовал с другой? Опять смешно получается?.. Да, наверное… Вы… Вы красиво смеетесь… Будете еще ракы? Да, я тоже буду… Не бойтесь, я когда много пьяный, я только по-русски плохо говорю… Плохо себя не веду… Не разбавлять? Вы без воды его пить будете? Только со льдом? Хорошо… Я так не могу… я даже водку разбавляю… вишневым соком… вкусно…
Почему я про вас ничего не спрашиваю? А я про вас наверное знаю… не точно про вас, но про таких… ну, вы только не обижайтесь, извините пожалуйста, хорошо? Я же не первую ночь по Истанбулу ее ищу… Нет, я не люблю ТОЛЬКО русских женщин… Хотя да, русские женщины очень красивые… Сербки тоже красивые, но русские красивее… Да, я привожу сюда только русских женщин… Но не потому что я люблю только ваших… ну, вы поняли… Нет, я люблю ТОЛЬКО одну женщину. А она – русская. Так получилось… Я ехал… ездил… да, это был Казакистан… Мы делали вместную… извините – совместную постановку… она была художник… Рисовала мой спектакль… Потом я привез ее сюда… пригласил… мы были здесь пять дней… А вообще вместе? Полгода… я тогда в основном там жил… Она всегда говорила – через полгода мы расстанемся… Ты от меня сбежишь. От меня все сбегают, ты тоже выдержишь только полгода… Я не сбежал – она сбежала… Не смешно! Не надо смеяться, пожалуйста… Извините!
Я снова этот диск поставлю, можно? Да, я спокойный… успокоился… Красивая музыка? Это называется «таксим»… «Таксим» еще по-турецки называется черточка… Да, которая разделяет… цифры, буквы… наис… наискос… сок… да! Музыка такая тоже так называется, потому что она «энструманталь»… без певца… Раньше в тавернах такой музыкой разделяли выступление, чтобы певец отдохнуть мог… Да, еще место такое в Истанбуле тоже есть, в центре, правильно… Вы раньше там работали?.. Извините, я опять не правильно сказал… Я не хочу вас обидеть… Вы же не виноваты… Вы все так говорите – мы не виноваты… Так получилось… Вот вы кем там работали, пока сюда не приехали? Танцовщицей? А сейчас не танцуете? Почему? А там денег мало давали за танцы? Здесь хорошим танцовщицам денег много дают. Почему не танцуете, почему ночью на улице стоите, перед баром? Лучше без одежды в баре танцевать, чем в такой одежде перед баром стоять… Я не говорю, что вы плохая и виноваты… Просто извините меня, вы все очень любите мне рассказывать, какая у вас жизнь несчастливая была, что вы теперь так работаете… Она всегда была художник, а художнику у вас еще меньше платят, чем танцовщице, почему она сюда не приехала, почему она перед баром не стоит? Вы знаете, что очень сильно на нее похожи? Вы извините, я не хочу вас обижать, но почему вы на нее так сильно похожи – и перед баром стоите? Хотите, я помогу вам работу найти, танцевать в театре? Я режиссер, меня знают, у меня есть… как вы это любите называть – связи… Хотите? Не хотите? А вы знаете, что вы уже пятая, которую я нахожу, которая ТАК на нее похожа, и ВСЕ отказываются бросать эту… работу? Почему? Я знаю почему. Потому что никто не виноват, это вы сами виноваты, что вы это делаете. И не надо мне придумывать сказку про мужчину, который изменил и обидел, не надо, извините… Потому что ЕЕ тоже наверное кто-то обижал – она же не стоит перед дверьми бара в Истанбуле, не продает себя!..
Нет, я не хотел вас обидеть, извините… Что, такси позвать? Хорошо, сейчас позову…
Еще налить?.. Звонят.. Это, наверное, такси… А хотите, я вам еще заплачу, вы не поедете? Нет, больше не буду так говорить, клятву даю… Да, то есть обещаю… Не надо такси…
Еще ракы? Что, водку? Хорошо…
Уже солнце встает… Утром, когда солнце встает над Золотым Рогом, я всегда смотрю на него… на мост… И слушаю эту музыку… Почему именно эту? Этот диск она купила… и оставила… забыла, когда уезжала… А я когда слушаю – могу работать… я без этой музыки, которую она купила, не могу работать, писать… переводить тоже не могу… Есенина на турецкий переводил – эту музыку слушал, Горина переводил – тоже… Знаете, как Есенин красиво по-турецки звучит? «Horasanda oyle kapi var ki, kizil guldur kapinin onu… Orda guzel bir peri yasardi… Horasanda oyle kapi vardi… Acamadim bir turlu onu…»… Вы понимаете по-турецки, да? Уже пять лет здесь? Муж – турок был? А, фальшивый… фиктивный брак, да… понимаю… Чтобы гражданство получить… А я тоже хотел… Казакистанское гражданство… для нее… Она сказала – мы никогда не поженимся… Потому что ты сбежишь через полгода… А я не сбежал… Она – сбежала… Нет, не надо… спасибо… я сейчас лицо помою… Русские говорят – «мужчины не плачут», да? У нас тоже есть похожая пословица… Только в наших стихах мужчины плачут… В ваших стихах тоже… Мужчины тоже могут плакать – это не делает мужчину маленьким… что? Да, не ПРЕ-уменьшает… Да, спасибо… Забыл слово… Я иногда плачу, когда слушаю это… Это – песня… Про мужчину, у которого есть дворец, но который говорит, что не хочет там жить, потому что там нет его любимой женщины… Мы с ней слушали эту песню в одной старой таверне… Да, там, на Таксиме… Я заказал специально для нее, и старая певица, очень хороший голос, с молодыми глазами и молодым голосом пела для нее… А она смеялась… как вы смеетесь… Тихо, глазами только смеялась… И я смеялся… А теперь… Мои глаза теперь больше не смеются… Я очень хочу еще раз увидеть, как ее глаза смеются… У вас так не получается… У вас глаза смеяться не умеют… Это потому что вы… нет, извините, я больше не буду про это говорить… Извините!.. Давайте про что ни будь другое поговорим?
Что вы говорите? Почему музыка восточная такая странная? Это потому что у нас есть четверть тона. В европейской музыке есть только тон, и полтона. А у нас еще четверть тона. Это только на Востоке есть… Чувствуешь все немножко больше… нет - немножко тоньше… У нас везде есть четверть тона – в еде, в жизни, в чувствах… Поэтому мы иногда плачем – потому что четверть тона – это очень большая разница. Мы ее чувствуем… Она ее тоже чувствовала… Она даже спектакли так рисовала – чувствовала четверть тона разницы между тем, что человек думает, и что видит. Даже у нас не все так умеют. А она…
Нет, у меня нет альбома Хадисе… И Таркана я сейчас не поставлю, извините… Я же вам заплатил? Это – капитализм. Знаете капитализм? Я клиент, я заплатил, и вы будете слушать меня и мою музыку! И говорить будем о том, что я хочу говорить… О ней… Да! Спросите, что ни будь…
Нет, я не буду делать секс с вами. Вы только похожи на нее. Я хочу верить… может быть, если я долго не буду ничего делать – она вернется? Глупости? Любовь тоже глупости для тех, кто стоит перед баром… Нет, извините, вы не должны обижаться! Вы стоите перед баром, чтобы с вами делали вещи хуже, чем то, что я с вами НЕ делаю… Спросите меня еще что ни будь… Да, мы будем говорить только про нее… Я за это заплатил…
Нет, я не изменял ей. Неправда! Я просто разговаривал с одной знакомой девочкой, которая раньше была моей девушкой… Ну и что, что не правильно! Я разговаривал… мы поругались… Встретился со старой девушкой… Просто разговаривал с ней у себя в номере… Но я клятву даю, ничего не было, секс, ничего… Я же не изменял – это ГЛАВНОЕ! Что? Четверть тона? Какая четверть тона? Для женщины ЭТО и есть четверть тона? Объясните… Нет, не надо объяснять… я понял… Извините меня…
Да, солнце уже встало. Я еще буду писать. Позвать такси?.. А можно… давайте я вам заплачу еще… столько же… вы выйдете, и пойдете туда, на мост… и пройдете по нему пешком… А я отсюда буду смотреть… Как будто… как будто это она идет по мосту через Золотой Рог… Там, на той стороне моста, такси поймаете… Можно? Спасибо… Нет, никаких «прощайте»! Ты… она… не уходит… просто – вышла чтобы пройтись по мосту… Вот – деньги… Идите… Иди!.. Извините…
«Солнца луч уже греет мой старый город… город, который мы с тобой хотели назвать нашим… «Таксим» звучит в ритм твоим шагам – ты идешь по мосту через Золотой Рог, и я впервые понимаю, что значит для женщины эти четверть тона веры в мужчину… Веры, которую я потерял… Как потерял самые дорогие в моей жизни четверти тонов, которыми для меня звучали те полгода, что мы провели вместе… Лучики смеха вокруг твоих глаз, которые я отсюда не могу разглядеть… лучи солнца в твоих волосах, разлетающихся от утреннего свежего ветра… Но, вот, на диске, купленном тобой, звучит одна из твоих любимых мелодий – песня «Есть еще одна возможность»… Эта музыка дает мне надежду, что наша история еще не закончилась… Что однажды по этому мосту пройдешь именно ты… И желание, которое мы загадали с тобой, обязательно сбудется…»…
Вот это последнее – это то, что он написал, глядя на то, как «Ночная бабочка» идет по мосту через Золотой Рог. Наверное, он это прочитал вслух, с бумажки… Вы тоже так это видите?
АКТ 2 – Фальшь. Уроки танца in orient.
Здесь зритель опять видит квартиру. Она немножко советская – в смысле, потому что там сделали евроремонт. И находится где то не ТАМ, а ТУТ… В квартире молодая женщина занимается шейпингом… или танцами… вначале не очень понятно… Да, и здесь тоже есть столик, на котором стоит стакан с апельсиновым соком. Можно – настоящим. Она выходит на сцену…. В смысле – появляется в квартире, подходит к музыкальному центру, ставит музыку… Турецкую… Таркана… Только начинает танцевать, как раздается телефонный звонок… Она делает музыку немного тише, поднимает трубку беспроводного телефона, начинает говорить… Дальше автор опять не будет ничего подсказывать, потому что так интереснее.
Она:
Да, милочка! Да, я тебя слышу… Нет, это не телевизор…. Ага, он самый, турецкий… который со Стамбула… Нет, еще не сделала… у меня нет для тебя фабрики болванок, чтобы я вот так просто их нарезала… принесешь пустой диск, я тебе запишу… Меркантильная? Кто бы говорил!.. Что я сейчас делаю?.. Не буду я ее тише делать, я тут, между прочим, восточными танцами занимаюсь… Подожди, надо восстановить баланс жидкости в организме…
Между прочим, в Стамбуле я каждое утро пила свежевыжатый апельсиновый сок… Что? Достала всех со своим Стамбулом? Ну, милочка, я же не вспоминаю тебе твой Милан, после которого ты нас чуть ли не итальянский заставляла учить!.. Ладно, не дуйся… Цепочка тебе понравилась? Мне тоже… Ты же моя лучшая подруга, стану я тебе дарить то, что самой не нравится… Сама выбирала… Нет, он только торговаться помогал… Ага!.. И ни фига турецкое золото не хуже твоего итальянского! И вообще, если помнишь, вся контрабанда делается на Малой Арнаутской, как сказал классик… Вот-вот…
Погоди минутку, я проверю кое что… Да, талию замеряла… Не то, чтобы комплексую, ты же меня знаешь… Видела бы ты, КАК на меня смотрели тамошние мужчины!.. Слушай, мы тут совсем других турков видим. Там они просто… ммм, какие мальчишки – просто обалдеть! Да, мы им кажемся красавицами, потому что видела бы ты их женщин… неинтересные… скучные совсем… А мужчины – супер просто! Ой, там один такой был – когда мы ходили мне сумочку выбирать.. ну да, типа арбата такого, у них улица, прямо в центре… Таксим называется… нет, не потому что там такси все время… ну да, по турецки такси – так и будет – такси!.. Ну вот, короче, он значит, пошел в обменник, а я встала у дверей магазина, где мы сумочку подобрали… И я смотрю – один молодой турок, мальчик совсем, уставился так на меня… Ну, как будто в первый раз в жизни блондинку увидел… Ага!.. Нет, ты слушай! Он, значит, смотрит, потом подошел и почти рядом встал… Нет, не сказал мне ничего, просто рядом встал, вытащил сотовый, и типа говорит с кем то… Я, значит, посмотрела на него так, в смысле – «Чего встал тут?», а он хоть бы хны, стоит и болтает! Я, короче, зашла обратно в магазин, и тут он закончил говорить, и пошел так себе, как будто типа ничего и не было…
Да, а что с твоим, говоришь? Сказал, что не готов еще? Ну и сука! Не ты сука, это он – сука! Зачем тогда мозги компостировал, на хрена он вообще надежду давал… Нет, ну понятно, что никто за него замуж и не собирался, за англичанина этого… Ну вот, спрашивается, зачем ты, если ничего серьезного делать не собираешься, везешь девушку в Милан, потом еще и с ребенком на Мальдивы? Он что, дурак совсем, не понимает, что ребенок к нему теперь привыкать будет, что все это как то обязывает, что ли… Ну да, Стамбул ЗАГСа не стоит, конечно, Стамбул это тебе не Мальдивы, но все равно здорово было…
Ага! Мой гаденыш, тоже сука хорошая, как мы с ним оттуда вернулись, сразу со своей бывшей опять крутить начал… Ну да, представляешь, прихожу я к нему в номер утром, а там эта тварь… Да я против нее ничего не имею, но какого хрена он ее в наш номер притащил? Да знаю я, что он там говорил, что никакого секса не было, все знаю… Ну какой у него после меня может быть секс с другой?! Это будет уже не секс, а так… И он это знает… И отмазку глупую придумал – я, мол, ему сказала, что между нами все кончилось, и ему было одиноко… А мне?! Мне не было одиноко, когда я дома одна сижу, а он, видите ли, на встречу должен пойти… А чего меня не позвал? Да, я психанула… Сказала ему, чтобы катился на все четыре стороны!.. Ой, не надо, прекрасно все он понял, знаешь, как по-русски шпарит? Получше нас с тобой, когда ему надо… Поэт хренов! Порву все его стихи и выкину на фиг, к черту… Да, с прошлой недели все собираюсь… Времени нет никак…
Ой, нет, не заставляй меня сейчас читать тебе их, не в том я настроении… Я утром встала, вместе с солнышком, сделала себе апельсиновый сок… да, вот его и пью сейчас… поставила себе моего любимого Тарканчика, последний альбом, и кайфую потихонечку, танцую, тонус поднимаю, в форму прихожу… А от его стихов мне все время плакать хочется… да, как будто долги вспоминаю… Да потерпи немножко, верну я тебе твои деньги… Это ты у нас в инофирме работаешь, а у нас в театре сама знаешь как… Да, есть один левачок, дизайн интерьера магазина… Кто хозяин? Нет, ты его не знаешь. В наше время он еще сопливый был, с серьезными дядями не общался близко, куда ему было по нашим тусовкам… Нет, он женатый… с женатыми я больше не связываюсь, после того случая, ну, ты помнишь… Дура, блин, пришла со своими разборками!.. Короче, как деньги за левак получу – твои отдам. Ты лучше про своего расскажи, итальянца… и что он?..
… Сейчас, музыку тише сделаю… Да, говори… Уехал? Обратно? Контракт закончился? Понятно! Короче, он тебя с ребенком с собой забирать не захотел, это я тебе точно говорю. Ну да, мой тоже свалил. Как мы с ним разругались – так и уехал. А чего ему тут делать было? Контракт с театром закончился, я ему отбой прописала, он и уехал… Солнышко мое, да не переживай ты так, пойми – мы для них, как свет в темном окошке… Ну, дурацкое выражение, зато мое!.. Да, короче, я тебе объясняю – у них бабы тупые. Это мы здесь такие красивые, умные, интеллектуалки, блин. И фигурка у нас, и вкус на месте, и на людях показаться не стыдно. Они у себя таких никогда не найдут, у них или умная, но некрасивая, или тупая – но уже в кино снимается. Там красивой женщине умной быть не надо. Я вообще наших дурочек не понимаю, которые в Эмираты там, или в Турцию ту же катаются на заработки… Глупо! Их и тут спокойно отлавливать можно, чем там в их барах сниматься… Не мне тебе объяснять!..
Ладно, погоди минутку, я тебе сейчас перезвоню… тут песня такая, я под нее потанцую немножко… Да, надо согнать немножечко… Ну, как же, лето же на носу… Вот сгоню, найду кого ни будь – и поеду в Анталью летом… Короче, жди, я быстро!..
…Уф! Да, милочка, я это! Классно потанцевала, от души! Слушай, вот ты у нас музыкант… ну, хотя бы в школу музыкальную ходила… ну, я же помню, как ты на скрипочке… Секси такая, еще в универе… Ну, ты и сейчас еще ничего, даром что тридцать прошли… забей!.. Ты мне лучше вот что объясни – что у них в музыке, что у турков, что у арабов, такое есть, что цепляет меня, ну просто не могу… Четверть тона, понятно… А если по-человечески?.. Так, я же тебе не объясняю принципы цветовой гармонии в дизайне, когда мы тебе костюм подбираем? Так что и ты давай как ни будь попроще, без ваших этих музыкантских заморочек… Что? Ну вот, другое дело! Так теперь понятно. Короче, замороченные они, эти восточные, на детальках, на нюансах… Все у них через одно место… ага!..
…Но танцы мне их нравятся! Знаешь, я теперь понмаю, как их бабы, такие неинтересные на личико, да и фигурки не ахти что, когда танцуют, их мужики просто в отпаде… Слушай, я же тебе рассказывала, как мы с ним однажды в старую таверну в центре Стамбула ходили? Ну вот, там с нами еще компания местных отдыхала… семьи – не семьи, уж не знаю, но молодые мужчины и девушки…. Короче, когда музыканты быструю музыку заиграли, девчонки в пляс пустились…. Слушай, КАК они танцевали! Такая пластика у них, такая стать, грация, осаночка… Распоследняя пигалица - и та стала такой секси вдруг… и сами от себя кайфуют, как танцуют, как бедрами двигают… Если бы мы тут так танцевать умели, да наши мужики от нас просто в а… Что? Нет, танго-шманго, все эти бальные дела – это сложно, и все не то… Понимаешь, вот этот вот ихний танец живота – он как раз очень женский… Вот ты – и для него. Или же – для себя. И все, больше тебе никто вообще не нужен, только ты, и твое тело, твоя сексуальность… Все, я теперь решила уроки танца живота брать… У нас в театре хореографичка новенькая, она говорят где-то там в крутом училище заканчивала… к ней пойду… Да знаю я, что не говорят так – хореографичка! Только ты тоже занудой не становись, а то будешь как мой турок, меня еще русскому языку учить… Ты лучше вот что скажи… да не перебивай ты… Пойдем вместе? Классно! Все, я с ней договорюсь, и вместе начнем ходить. Ага, классно будет… ладно, подожди, я сейчас еще одну песню… Ну, я быстро…
Да, я это! Слушай, чего-то не пошло! Не танцуется! Все время про эту твою четверть тона думаю. Знаешь, как вспомню, что эта тварь… когда я зашла к нему в номер… Еще на пороге туфли ее увидела – и все поняла. Поняла – кончилось. Раз ему меня мало, раз ее позвал… Знаешь, я… а ты чего там ревешь, дура! Ну, извини, я то, в отличие от тебя, с бывшим одноклассником своему не изменяла, и еще как последняя идиотка, не попадалась, когда тот тебя под утро домой привозил. У меня, кроме него вообще никого не было, прикинь? Ну, ты же знаешь… Я же ему ВЕРИЛА, турку этому придурошному, блин, впервые после всего… ну, ты знаешь.. мужчине… взяла, и поверила… Ну что ему стоило плюнуть на ту мою эс-эм-эс-ку, что ему стоило написать мне просто – «а я все равно тебя люблю!»?!.. Я ведь и раньше так психовала, бывало, а он на меня посмотрит так, улыбнется, и говорит – «А я… я… все равно… тебя… люблю!»… Придурок!.. Да не плачу я… Я реву! Дура я!.. И ты тоже – дура… А он – идиот!.. Пусть теперь сдохнет там, в этом своем Стамбуле… Иногда думаю – что он там делает сейчас? Сидит, наверное, пишет что то… он всегда под утро, когда восход, писать любил. А я из квартиры его выходила, шла по мосту через Золотой Рог, там утром красиво очень… брала с собой бумагу, становилась прямо на мосту, и рисовала… И я всегда знала – он там, на той стороне, смотрит на меня в окно… И так – каждое утро… А когда возвращалась – он уже спал. Оставлял мне на кухне завтрак, и листки со стихами, которые всю ночь до утра писал, переводил… Я же этого придурка ЛЮБИЛА!.. Идиотка!.. Дура!.. Никого больше… Никогда!..
Все, успокоилась я… Спокойная уже, вот только умоюсь пойду, и перезвоню тебе…
Слушай, давай вечером пойдем, и напьемся? Ага!.. И будем без юбок на столах танцевать! А что? Мы с тобой еще ничего!.. Ага, туда пойдем – там иностранцы одни… Нет, где наши – туда не пойдем… потом разговоры пойдут – нам это надо?.. Короче, вечером… такси с тебя… Мне за тобой целый крюк делать… Столик я сама закажу… Ага, чтобы покрепче был, чтобы мы на нем пьяные потом могли танец живота восточный танцевать… Все, договорились… ага, после девяти… Пока… И не скисай! Люблю-целую!..
Post Scriptum. CULPA VINO IN ORIENT
КАСЫДА О ВИНЕ ВИНЫ
Ну, вот… и договорились. В смысле, она все сказала, и положила трубку. И села, и закрыла лицо руками. И тут вышел Он. У него в одной руке бутылка с ракЫ, в другой, наверное, он пытается одновременно удержать стакан и листок со стихами. Она его не видит, потому что его на самом деле тут нет. Ей так кажется, что он тут. Она просто о нем думает. Поэтому она встает, не замечая Его (он, если все будет, как мечтает автор, все таки, наверное, в исполнении Хабенского, в это время встает с правой, если смотреть из зрительного зала, стороны сцены), и идет к левой стороне. Становится там. Говорит.
Она:
Это ты во всем виноват!
Сказала – и ушла за то самое окно, за которым все превращаются в силуэты. Силуэт Ее становится на стол… появляется силуэт другой… возможно, это «Ночная бабочка»?.. Обе залезают на стол, и танцуют «танец живота», по ходу танца снимая с себя юбки… Только музыки танцевальной не слышно. Он ставит бутылку на пол, предварительно налив себе в стакан ракЫ, удобнее листок со стихами, и сделав большой глоток, начинает читать стихи…
Он:
Я испил этот кубок до дна – виноват!
И уж только за то, что желал – виноват!
Так сложилось в судьбе – отрицай, признавайся,
Все равно будешь только кругом виноват.
Так бездонна бутылка вины! Не допить!
Всю вину всех виновных в себя не залить.
Злиться нынче – пустое. Вино это – злое!
Злобу эту, как камень, с души бы свалить!
Может, просто бутыль эту взять и разбить?
Может, вновь попытаться поверить, любить?
Душу Ночи плащом я сегодня укрою,
Чтобы раны на ней темнотою прикрыть.
Где то пляшет, как гурия, Ночь на столах.
Помоги ей себя не терять, о Аллах!
Я бы ей объяснил – да кругом виноватый.
В сердце вместо любви – пред любовью лишь страх…
Покрывает сосуд этот древняя пыль.
Хоть я часто беру в руки эту бутыль.
Это пыль от разбитых сердец – не забвенья.
Нет в вине мне сомненья, а есть только быль.
Я касыду на пыль пальцем вкривь нанесу.
Пусть она раздражает, как прыщ на носу.
Ты касыдой вино виноватых закусишь.
Я же кубок к губам за тебя вознесу.
Занавес.
Конец.
Аждар Улдуз,
Атырау,
Май-июнь, 2009 год.