8. пьеса "чудо пасхи" (по мотивам одноименного рассказа цикла)
Дополнение от автора:
ЧУДО ПАСХИ
(Гурьевская пасхальная сказка)
Пьеса для кукольного спектакля в двух актах
Действующие лица:
Гурьевские вощунчики:
Сиротка Юрок Дорофеев
Ванятка Дударев
Игорек Васяткин
Яшка Камчеев
Взрослые:
Никитка Сысоев – купец
Алма-Алевтина Сысоева – жена купца, из степного кочевого народа
Бабка Пелагея – бабушка Сиротки
Батюшка – гурьевский приходский священник
Массовка:
Кукольник с вертепом (Петрушка)
Коробейник
Цыган с медведем
Гармонисты (2 гармониста)
Казацкие девки (хореографическая группа – 6 человек)
Акт 1.
Улица Гурьева, где по левую сторону стоят одноэтажные дома яицких казаков, по правую – купеческие дома. Посреди улицы стоит карусель. Вдали виднеются купола церкви.
На авансцену, перед ширмой, выходит рассказчица – бабка Пелагея.
Пелагея - Случилось это на Пасху, в году эдак тысяча восемьсот девяностом, а может и того попозже – уж и не помню точно. В городе Гурьеве, что на берегу Отца Яика, Пасху завсегда знатно праздновать привыкли. Уж такой народ здесь был – все больше казаки яицкие, мужики гордые, хлебосольные… Казак яицкий, он ведь каков – Реку почитает да бережет, от того и до всего, что вокруг него, бережлив, а уж к человеку и вовсе по Христовой заповеди относиться привык.
Другое дело – купчины местные, до барыша жадные. По чести сказать, не всяк купец таков был, однако ж, по большинству своему люто деньги любили купчишки то. А все от того, что быстрый барыш с рыбы красной, яицкой, быстро им и голову кружил, так, что забывал порой купчина и Заповедь Христову, и закон-понятие человеческие.
Люд степной, кочевой, в это время все больше по своим жайлау, то бишь пастбищам, со стадами обретался, а в самом Гурьеве да казацких селах окрест казаки вовсю к Пасхе готовились. Кто обновой щегольнуть, кто куличом особым гостей подивить, а вощунчики гурьевские – те завсегда оказию какую нить выдумать горазды были. Надысь, в году позапрошлом, французского фотографиста, что для газет ихних, парижеских, чудо-картинки делать пришел, уболтали в ночь на Пасху русалку встречать, да к заводи, где сом огроменный, ведомо было, обретался, и подвели. Наутро уверовал французишко, что и вправду русалочий хвост видал. С тех самых он кажную ночь на Пасху у заводи той с аппаратом то своим и службу-караул несет, все русалку свою на чудо-картинку поймать хочет.
Так вот жил по тем временам в нашем Гурьеве купчина из богатейших, Митрофан Лаврентьич Сысоев. Казаки яицкие Лаврентьича крепко уважали, дело с ним имели, да вот только захворал купчина, дело свое все на сына своего, на Никитку и оставил, а сам подался в места святые паломничать. Молодой Сысоев заносчив стал, невмоготу, и как он дело отцовское в руки то свои загребущие взял, жадность в нем неуемная открылась. Стал Никитка Митрофаныч лютовать, казачков-рыбачков да купцов прочих зажимать, деньги больше всего людей ценить, а у тех, что заимщиками евойными были, заместо долга мог и последнее отнять. Барыша ради даже развлеченьице нездешнее, каруселину поставил, да за пятнадцать копеек на конях, слонях, да верблюдях деревянных мальцов пущал кататься.
Появляется купец (кукла), потирая ручки, говорит – Денежки – они самое важное! Больше всего их люблю – монетки золотые, бумажки дорогие мои, ох, люблю денежки! И никто мне не указ, никого не боюсь! Губернатор далеко, Император – высоко, а я тут по маленькой, да и гладенько, дела то свои и вершить буду! Только бы удачу свою не растерять! О! Черная кошка пробежала! Не пойду по этой улице, ой, не пойду! Надо удачу свою беречь!
С этими словами купец уходит. Пелагея продолжает свой рассказ.
Пелагея - Не любил жадный купчина черных кошек, да и вообще человечишко был суеверный, все удачу свою купеческую растерять боялся. Постоянно талисманы покупал шаманские, а при этом еще и в церковь ходил. За такую двуличность батюшка гурьевский его Янусом Двуликим называл, и не любил его совсем! Батюшка наш был столичного образования, из самой Петербуржской Семинарии к нам приехал.
Появляется Батюшка (кукла), говорит: - Христос Воскресе, гурьевчане! Всех вас люблю, уважаю, а особливо – детей малых. И только купчину жадного не люблю я. Потому как он даже с Богом торговаться пытается, все удачу себе выторговывает. А Бог, он не купец, с ним торговаться – себе дороже. Ну, будьте здоровы!
После этих слов Батюшка уходит. Пелагея продолжает.
Пелагея - А года три тому назад женился Митрофаныч на девице из степного люда, дочке бая ихнего, да не за красоту ее степняцкую, как бывало, другие казаки то, а затем, шоб обозы его от лихих людей жигиты байские охраняли… А девки степняцкие то ведомо, какие, робости не учены, так что Алма Сысоева, по крещению – Алевтина, быстро муженька к рукам прибрала, и вскоре стала единственным человеком, кого Сысоев боялся.
На сцене появляется Алма-Алевтина (кукла). Кланяется залу, говорит: - Христос Воскресе! Здравы будьте, с Пасхой-мереке вас, гурьевчане! Люблю Бога, люблю детей… (вздыхает_ А вот мужа свово… любить должна, да не люблю… Злой он, жадный… И трусливый! Но что делать то? Ой, Пасха ведь, а мне еще яички красить художественно! Скоро детки пойдут шапки кидать, надо им яичек крашеных да куличей пасхальных приготовить! Пойду ка я, все сделаю, а то с моего то жадины деткам ничего на Пасху и не достанется…
Рассказчица продолжает: - Боялся Сысоев своей жены. Боялся, злился, ведомо, да и всю злость свою на других срывал – приказчиках своих, соседях, а всего сильнее – на тех, кто без защиты да безответно терпеть самодурства его вынужден был – на сиротках городских.
Появляется Сиротка Юрок Дорофеев (кукла): - Здорова будь, бабушка Пелагея!
Бабушка – И ты будь здорово, внучек, сиротинушка мой, Юрок… (поворачиваясь к зрителям) – Это внучок мой, Юрка Дорофеев. Отец ево анжинером был знатным, к нам в Гурьев из Астрахани переехал, на дочке моей женился, да только померли родители то Юрка, когда он исчо маленький был, вот с тех пор я его и воспитываю. (поворачиваясь к Сиротке) – А где твои дружки то? Где братва твоя? А вот и они!
На сцене появляются Яшка Камчеев, Ванька Дударев, Игорек Васяткин (куклы).
Бабка продолжает: - Вот они, братва Сироткина, верные его друзья-товарищи, которых весь Гурьев знает, как «Сироткину братву». Потому как все они делают вместе, и играют, и улицу свою от чужаков защищают, и даже городовому нашему, который за между делом исчо и папаша Игорьку Васяткину, однажды заезжего вора-карманника словить подсобли. За что почет и уважение им от всех – и взрослых, и маленьких. Однако же пасха сегодня, и будут детки по дверям шастать, под двери шапки кидать, пасхальный оброк собирать!
Жале – на авансцене – хореографическая композиция на базе танцевальных движений русских народных танцев с бросанием шапок. По завершению хореографической композиции куклы-дети собираются вместе.
Сиротка – Ну что, братва, по всем дворам покидали шапки, остался двор Сысоевых…
Яшка – Жадина этот купец! Не даст ничего!
Игорек – Купец не даст, а вот Алма-Алевтина, жена его, обязательно самых лучших куличей да яичек художественно изукерашенных положит.
Ванька – Верно! Добрая она, даром что по замужеству крещенная, а все говорят – истинная христьянка, добрая и правильная…
Сиротка – Айда к сысоевским дверям, братва! Как шапки положим – прячемся!
Дети идут к дверям купеческого дома, осторожно оставляют шапки, прячутся… Появляется Сысоев. Смотрит на шапки, говорит:
Сысоев – Уууу! Опять эта голытьба шапки свои тут понакидала! Словно милостыню просят! А вот вам куличи! Вот вам яички пасхальные!..
Сысоев раскидывает шапки, уходит обратно в дом. Появляется рассказчица.
Пелагея – А знаете, почему купчина Сысоев злой такой? Да потому что весь Великий пост все христьяне честные, кому здоровье не запрещает, пост держали, а Сысоев – человек безвольный. Обманул всех, сказал, что животом болеет, да и весь Пост ел, что ни попадя, да когда ни попадя. Вот желудком и измаялся. Живот у него болит всегда, вот и ходит злой. А еще, из-за жадности своей, никогда и никому ничего не дает. А ведомо – кто жаден слишком, того Бог не любит, и добра в душу не вкладывает. Вот и обижает купчина детишек почем зря, шапки их пинками раскидывает…
На сцену выходит Алма-Алевтина Сысоева, начинает в шапки гостинцы класть. Рассказчица продолжает:
Пелагея – Однако совсем другой была жена его, Алма Жумабаевна, по крещению – Алевтина Сысоева. Не токмо добрая была, но и красоту ценила. Вышла после мужа своего жадного, и принялась гостинцы в шапки детские класть. И куличей вкусных, богатых, и яичек, художественно изукрашенных. А украшала их она сама, расписывая кисточками так красиво, как иной художник картины пишет. Вот, разложила гостинцев по шапкам, да и ушла обратно в дом, пока муж ее не увидал, да не накричал на нее за доброту ее.
Алма уходит в дом, вслед за этим к шапкам бросаются дети. Берут шапки, кладут их перед своим «атаманом» - Сироткой, а он начинает распределять собранное.
Сиротка - Леденцы промеж Игорька и Ванятки поделим. У них у каждого дома по две малых детки, а нам забава эта ни к чему. Большие мы уже. А вот яйцами этими крашенными биться играть не будем – по домам сносим, пущай мамки порадуются красоте художественной. Да, и одно яйцо, которое вам самим не понравится, мне оставьте. Куличи же поровну на всех поделим. По домам сносим, и айда обратки на улицу, на каруселину кататься!
Яшка Камчеев - Кому на каруселине кататься, а кому зырить, как другие катаются… Не приду я – у мя денег на каруселину нет. Сами знаете, оеще осенью батька мой во время курхая, понимашь, когда на море рыбу добывали, баркас то перевернулся… Все в воду попали холодную, хорошог хоть не утонули, однако ж сильно заболел… Всю зиму без работы, до сих пор больной дома лежит, встать не может… Откуда деньги то?
Сиротка - Ну, так и у меня нет! Однако ж на каруселине кататься все будем! – после чего повернулся к Васянчикову сыну, Игорьку – Твой батя в прошлый раз грозился, когда мы ему вора-карманника заезжего поймать помогли, чтоо всех на Пасху каруселиной угощать будет. Сам напомнишь, или мне сказать?
Игорек - Батька мой своему слову хозяин! Еще вчера мне на всю компанию нашу денег дал, чтооб на каруселине катались.
Сиротка – Ну, во и отлично! Пущай деньги на каруселину у тя будут, мне оно без надобности. Так што айда по домам, всех буду здесева ждать, так шо поспешайте. Мне отседова идти никуда не надо! Все равно тут живу.
Сиротка тоже уходит в дом.
Рассказчица выходит обратно на авансцену.
Пелагея – А знаете ли вы, дорогие мои, какие игры были особо известными на Пасху завсегда, о которых внучек мой, Юрка Дорофеев по прозвищу Сиротка, говорил? Игра яичками крашенными в биток. У всех небось есть яйца крашеные. А давайте-ка с вами в биток поиграем? (Рассказчица собирает команды, все играют в биток, по завершению интерактива рассказчица продолжает).
Рассказчица – Вот в такие игры играли завсегда на Пасху все дети. И Юрка мой играть в эту игру любит. А вот и он сам!
На сцене появляется Сиротка, обращается к бабушке:
Юрок – Бабушка, я смотрю ты тут яйцами в биток играешь. А вот у глянь, какое у меня есть яичко, художественно разукрашенное! Может со мной сыграешь?
Пелагея (берет яйцо, пристально смотрит) – Ой, не играй ты этим яичком, внучек.
Юрка – Почему?
Пелагея – Потому что яичко это – чудесное!
Юрка – Это как это – чудесное?
Пелагея – А вот так и есть, что самое что ни на есть чудесное, уж мне то ты можешь поверить, я давно на свете живу, и в чудесах толк знаю. Оно, внучек, желание осполнить может любое! Вот так вот!
Юрка – Да не может быть! Шутки шутишь, бабонька?
Пелагея - Какие же шутки то, внучек, когда самое что ни на есть расчудесное чудо в руки то твои попало! На, держи-ка его покрепче. Да смотри, не растрать позря желание то! Чудо, оно ведь не каждый день, а того глядишь, и не каждому за всю жизнь встретиться может! Ну ладно, пошла я батюшке нашему, надо ему отвара моего мятного отнести, а то захворал он…
Пелагея уходит. Юрка остается, смотрит на яичко у себя в руках. – Надо же! Чудо! А я чего то в чудеса не верю! Сказки наверное бает бабка моя! А вдруг и взаправду? Надо будет с ребятами посоветоваться!
Появляются прочие куклы-ребята: Яшка Камчеев, Игорек Васяткин, Ванька Дударев.
Игорек - - Ну что, атаман, пойдем на каруселине то кататься, или попозже?
Юрка - Ты, Игорек, не спеши, тут ведь какое дело получается… Вот ты мне скажи – ты в чудо веришь?
Игорек – Ага, верю! Вот когда у меня сестренка родилась, папка кричал на всю улицу: «ЧУДО!»… А папка человек серьезный. Раз он кричал – значит, есть на свете чудо!
Юрка - А ты, Яшка, веришь в чудо?
Яшка - Верю! Когда баркас батянин волной накрыло в море, а не утоп никто, и живые все вернулись, все говорили – «Чудо!»…
Ванька - И я верю! Мне пожарные, которые с папкой моим работают, сказывали, в степи ведьма-мыстан живет, деток ворует. Так я эту мыстаншу самолично видел, как она ночью на метле летала…
Все рассмеялись.
Юрка – Да ты вечно говоришь что ни попадя, только бы сказать почем зря.
Игорек - - И верно! Помницца, когда старшие говорили, шо сома рубашкой словили, так ты встрял, да орал, што рубашка то твоя была… А твоей рубашкой тока головастиков ловить!..
Ванька (бросается на Игорька с кулаками) - Сам ты головастик!
Юрка (разнимая дерущихся) – Ша, спокойно, казаки! А ну прекратите драться! Неча браткам попусту промеж собой кулаками махать. Значицца, так, братва. Бабка моя на полном сурьезе грит, шо яйцо енто чудесное, значицца, и желание, понимаешь, исполнять может…
Все дружно – Ух ты!
Игорек – Дай на яичко посмотреть?
Юрка – Смотри!
Все рассматривают яичко, охают от удивления.
Яшка – И чего ты с ним делать будешь? Какое желание загадаешь?
Ты на сцену выходит Никитка Сысоев, купец. Подходит к мальчикам, хватает их.
Сысоев – А ну, чего то вы тут расселися? Честным людям отдыху в день праздничный не даете, шумите тутова? А откель у вас яичко энто? Ох, узнаю жены моей работу! Небось, украли, шельмецы окаянные? А ну, отдавайте яичко сюда! У Сысоева исчо никто ничо не своровал, и не своруеть!
Яшка – Отпусти, дядька! Алефтина Жумабаевна сама нам яичко это дала!
Юрка – Не воровали мы ничего! Не воры мы!
Тут появляется сама Алевтина Сысоева, купчиха.
Алевтина – А ну, отпусти детей! Правду говорят, сама я им дала гостинцы пасхальные!
Никитка отпускает детей, те убегают.
Сысоев - Сама, сама! Тебе волю дай – все добро мое разхристаешь по нищим да юродивым!
Алевтина – Ты поговори мне тут! Жадность то свою уйми, в праздник Пасхи! Не серди меня в такой день! А то ты меня знаешь!
Сысоев – Да, дорогая, знаю! Все, молчу, молчу, уже ухожу! Ты иди, а я сейчас приду!
Алевтина уходит в дом. Сысоев смотрит ей вслед, затем оборачивается к залу.
Сысоев: - Услыхал я разговор то детишек. Знаю, что яйцо это расчудесное, и очень нужно мне его у них отнять. Или выменять. Вот получу это яйцо, загадаю свое желание, и буду самый богатый человек на свете! Вот тогда уж все у меня попляшете, всеми командовать буду, никого не буду жалеть! Эх, пойду к карусели, детки там наверное катаются. Постараюсь обмануть их, или силой отниму!
Сысоев прячется.
Со второго плана на первый перемещается карусель. На конях и слонах катаются Юрка и его друзья.
Юрка - А скажи мне, Ванек, какое твое самое сокровенное желание было бы, получи ты яичко чудесное, мечты сбывающее?
Ванька - А захотел бы я, чтоб каруселина эта моя стала. Я-б на ней всех без денег бы катал!..
Юрка – А если сломается, на какие деньги тогда чинить будешь? Нет, неразумная у тебя мечта. Без пользы настоящей. А ты, Игорек, чего от яичка захотел бы?
Игорек - А я… я, братцы, в Индии хочу поехать, да во всякие страны разные… хочу слонов настоящных, не деревянных, повидать… Чудес всамделишных заморских поглядеть, которых у тятькиных книжках читал…
На авансцене начинается хореографическая композиция на восточную и индийскую темы. По завершению композиции Юрка говорит.
Юрка – Да, вот это хорошая мечта!
Яшка - Ишо чего – размечтался! Заморье ему подавай! Пустое все это, и слонов нет никаких, а эти – просто свиньи наверняка, токмо мастер их криворукой делал, вот лопоухие да длинноносые и получилися.
Игорек – Как это – нет слонов? Как это – свиньи? Есть в мире слоны, это ты в своей жизни никого и ничего, кроме свиней не видишь!
Яшка – Нету слонов! И уж во всяком случае свинья получше твоих слонов сказочных будет!
Юрка – Кончай мечту чужую ругать, Яшка! Слону как раз место в мечте, а свинье – ей в жизни положено быть. Только кто о слонах не мечтает – тот, может, всю жизнь со свиньями и проживет! Так что хорошая мечта у Игорька.
Яшка (сердито) – Ну так отдай тогда яичко чудесное ему, пусть и идет своих слонов смотреть да по чужим странам гулять, а мы так тут и останемся!
Юрка - За такое можно было бы и отдать. Хорошая мечта у Игоря, да токмо… Не нужно ведь ему для этого яичко то чудесное. Батька его говаривал, шо через два года переведут его в Астрахань служить. А там, коли Богу угодно будет, можно и в мореходку астраханскую податься. Так што мечта ента и без чуда сбудется, коли сам Игорек захочет. Однако… Ша пацаны! Купчина жадный идет! Сейчас, как скоморохи да коробейники появятся – отвлекут его, так и сбежим! Приготовьтесь! Убегаем! Вечером после службы за церковью встретимся!
На сцене появляется Сысоев.
Сысоев – Ага, вон они где! Щас я их сцапаю, да и заставлю яичко то отдать!
Тут на сцену выходят скоморохи, коробейники. Кукольный медведь танцует. Петрушечник с вертепом проходит по авансцене, Петрушка кричит – «Пасха, православные! С праздничком всех вас!». Куклы пацаны убегают.
Сысоев – Ах, скоморохи растреклятые, отвлекли меня! Сбежали мльчишки, и яичко прихватили!
На авансцене частушечники между собой соревнуются. Один в одежде коробейника, другой – казака яицкого.
Коробейник
- Ехал в поле имярек,
Видит во поле дубок.
Лег поспати на бочок –
Его леший уволок!
Казак
- Шо в дороге ты пивал,
Коль в степи ты дуб видал.
Лешим в степь проход не дан.
За него у нас мыстан.
Коробейник
- За Уралом городок,
Пять домов – один садок.
Не деревня не село –
Лодок две – одно весло!
Казак
- В Гурьеве кто не бывал –
Рыбы значит не едал.
А до нашей до икорки
Зависть у столичных горька!
Коробейник
- Гостем в Гурьеве кто будет –
Тот хозяев не забудет.
Гурьев щедр да знаменит –
Нас икоркой угостит!
По завершению казак хлопает коробейника по плечу, все вместе уходят за кулисы. На
ширме карусель уходит вниз, со второго плана на первый выдвигается декорация церкви.
По одному собираются мальчики. Первым появляется Игорек, за ним – Ванька. Последним приходит Юрка.
Ванька - Ты того, атаман, расскажи, что с яйцом то чудесным делать будешь, что порешил насчет чуда?
Игорек - И это… тово… яичко то дай на поглядеть еще раз… интересно ведь… Или жалко нам его отдавать тебе?
Ванька - Да никогда не станет наш атаман так жадничать то… верно, Юрок?
Юрка - Нет у меня яичка то чудесного, братва… Ей Богу, нет!
Появляется Сысоев.
Сысоев - КАК - «НЕТ»? Это как это «НЕТ» у тя яичка, ась? Куда схоронил, сказывай? А хошь… хошь, я те за него рупь золотой дам? А хошь – червонец цельный? Ась? Пошто молчишь, зыркаешь на меня глазами своими, стервец, сирота голопузая, а? А может, за так подаришь? Ты же добрый, Сиротка, ты ведь можешь за так, без платно… Говори скорей, что хочешь за яйцо чудесное? Может, тебе за нее каруселину подарить? Всю мою каруселину, с лошадями, слонями да верблюдями, ась? Молчишь, паскудник? Так я те щас уши то оборву, мигом скажешь…
Появляются Батюшка и Пелагея.
Батюшка – А ну, отойди от мальца по хорошему, Сысоев, коли страх Божий в тебе еще остался. А коль не хочешь по хорошему – так я ведь могу и по другому, мне по сану положено маленьких да слабых защищать… А хоть и не рекомендовано рук об таких как ты марать, так то мне, верую, Бог простит!..
Батюшка обращается к Юрке.
Батюшка - Что за яйцо такое расчудесное, что такие страсти вокруг него? Покажи-ка мне его, Юрий Дорофеев.
Юрка - Нету его у меня, батюшка, вправду нету, Христом Богом…
Батюшка - Клятв таких я от тебя не вопрошаю, а ты их без надобности и не говори! Что с яйцом то сделал? Уже желание какое ни будь загадал?
Ванек и Игорек – Атаман! Как же ты мог! Без нас то!
Юрка (бросаясь к бабушке Пелагее, та снизу берет его за руку) - Бабушкааа! Ну… хоть ты то, милая… бабушка!.. Я его… яичко то это… я опосля каруселины, как сбегли оттедова… Яшку Камчеева догнал… и ему отдал… У него папка болен… аж с осени… никак не встанет… Он мечту свою не говорил, так мне и без того понятно… я ему… просто… отдал яичко то… бабушкаааа!.. Не сам… не для себя… Потому что в чудо не поверил… не смог…
Сысоев – Как отдал? Запросто так другу отдал? И все? И нет больше чудесного яичка для меня? Аааа…
Сысоев с криком убегает. Батюшка смотрит вслед, говорит – Вот так вот жадные люди сами себя от жадности своей губят! С ума сошел, в степь сбежал. Пропадет там, а все жадность его неуемная!
Ванька - А что с яйцом то Яшка делать должен? Съесть, да желание загадать, что ли?
Юрка - Ну… я ему сказал… пускай папке свому яйцо отдаст… чтоб тот поел…
Появляется Яшка Камчеев.
Яшка – Уф! Со всех ног к вам спешил! Значит так… Братва! Я домой пришел, значит, а там это… папка мой… значит… встал, во дворе сеть чинит… И кашель, говорит, после обедни, как рукой сняло… здоров, значит… говорит… совсем… Только… это…. Вот…
Яшка протягивает я руках яичко. То самое, чудесное. Говори – Получается, я его даже использовать то не успел…
Батюшка подходит, забирает яичко, говорит: - Вот ведь как, вишь… случилось, значит, чудо! Воистину, велик ты, Господи, и по сей день являешь чудеса нам в милости Твоей…
Юрка - Но ведь как же, батюшка? Яичко то… вот оно… даже не почищено…
Батюшка - Объясни внуку, Пелагея! Ты про чудо сказала, тебе и объяснять!
Пелагея - Так то ведь не в яичке то дело, милой, не яичко, а праздник чудесный. Чудо это – Пасха называется. Теперь то понял, уверовал в чудо?
Юрка - Верую, бабушка!
Пелагея - Вот и ладненько! Вот и славно, на Пасху то получилось…
Батюшка - Воистину, ладно! Ну, так значит, с праздником, гурьевчане! Христос воскрес!
Все хором - Воистину воскрес!
Гурьев (Атырау)
2009 год, апрель месяц.